"Ольга Ларионова. Выбор (Журнал "Аврора")" - читать интересную книгу автора

зеленых и белых огоньков. Только одна лампочка замигала было красным, но
тут же одумалась и погасла.
- Здоров ты, Дан Арсиньегас, как каталонский бык. Так что можешь
проваливать до следующего своего испытания.
- Да, уж раз речь зашла о практикантах... - Дан вдруг стал серьезным. -
Мне обещают киберпрофилактор, чтобы не гонять испытателен каждый раз на
материк для осмотра, так вот курьез: киберов навалом - медперсонала нет.
Может, подкинешь захудалую практиканточку? Или самому нужны?
Сидней покрутил пальцами:
- Нужны - не то слово. Но ведь все равно сбегут. Обязательная практика
кончится - и дадут деру. Они, когда сюда просятся, представляют себе
только профиль работы. Но в наших клиниках, понимаешь ли, еще и особый
микроклимат... моральный...
- Хм... Постороннему незаметно.
"Где тебе! - с неожиданным раздражением подумал вдруг доктор Узда. -
Красавчик".
- На то ты и посторонний, - сказал он вслух. - А практикантку я тебе
подберу. Хоть сейчас. Только бы избавиться. Но вся беда в том, что именно
она-то отсюда и не уйдет.
- Что ж так? - лениво полюбопытствовал Дан.
- Именно ей наша клиника пришлась по душе. Я вижу, как она здесь
блаженствует. Воображает, что удалилась от мира.
- А может, у нее камень на сердце? Ведь вашему брату костоправу только
бы скелет был в целости и анализы положительные.
- Видишь ли, Дан, то, что ты именуешь "камнем на сердце", это
элементарное депрессивное состояние. Но здесь другое. Глубже. Эта - из
тех, что до тридцати лет интересуются только стихами и театром...
- Ага, - подхватил Дан, - а к пятидесяти наконец осознают, что они
женщины. И сколько этой сейчас?
- Приближается к тридцати. Ее ежедневная почта - театральные программы,
газеты с рецензиями, магнитные ролики о записями - почти сплошь
самодеятельность. Такая вот дребедень! Не удивлюсь, если у нее под
подушкой стопка стереофото всяких знаменитостей - разумеется, не ученых и
звездолетчиков, а тех смазливых мальчиков, которые гробят свое свободное
время на то, чтобы с разной степенью бездарности изображать тех же самых
ученых и звездолетчиков на любительских подмостках. В конце концов я не
против того, чтобы существовал народный театр какого-нибудь Гарвардского
торфяного техникума, но я против любительщины, когда моя практикантка все
вечера пялит глаза в стереопроектор с чужими записями и прячет кассеты со
снимками смазливых, но абсолютно чужих ей мальчиков, вместо того чтобы
самостоятельно жить и мыслить посредством собственного непрерывно
развивающегося мозга. Я против, потому что я не знаю, что такая
практикантка может выкинуть...
- Ничего она не выкинет. Это ты ее вышвырнешь, архигуманнейший эскулап
Уэда, только вот я не могу понять - за что? Не за детскую же любовь к
театру, в самом деле...
Сидней посмотрел себе под ноги, засопел. А правда, и что это он взъелся
на нее? Он вспомнил ее строгое лицо, очень светлые волосы, разделенные
безукоризненным пробором, и аккуратный халатик - не с одним, а с двумя
нагрудными карманами, и ее способность одинаково ловко работать обеими