"Ольга Ларионова. Двойная фамилия" - читать интересную книгу автора

голода бабка все чаще посылала за хлебом. Незнакомец шел ему навстречу,
впряженный в маленькие детские саночки. Шел с трудом, наклоняясь вперед
при каждом шаге. На саночках лежали книги - ничем не прикрытые,
припорошенные снегом. Вероятно, везли их долго. Книги были прикручены к
санкам цветными электрическими проводами.
Витька влез в сугроб, пропуская незнакомца, проводил его взглядом - тот
добрался до парадной соседнего двухэтажного дома и, качнувшись сильнее
обычного, сел на книги, - вероятно, не было сил отпирать тяжелые двери и
подыматься по старинной, с покатыми ступенями лестнице.
В этом доме остались в живых только две семьи, одни женщины; этого
мужчины Витька до сих пор не видел. Некоторое время он наблюдал за
незнакомцем, но тот по-прежнему сидел на книгах не шевелясь, и мальчик
испугался. Он вылез из сугроба и подошел к незнакомцу.
- Замерзнете сидючи-то, - проговорил он со степенностью, перенятой им
от бабки. - Может, помочь?
Незнакомец поднял глаза и улыбнулся. Глаза были замечательные:
угольно-черные, прищуренные, неестественно резкие на совершенно бледном
лице. У всех окружающих лица были желтоватые, словно восковые, а вот у
этого - белое с черными глазами. Как в кино или на фотографии. И еще
обращало на себя внимание несоответствие между добротным и, вероятно,
очень теплым зимним пальто - и солдатскими ботинками, из которых торчала
газета.
- Холодно вам в ботинках-то, - так же степенно констатировал мальчик. -
Надо бы валенки сменять.
Незнакомец снова прищурил глаза, улыбаясь немножечко виновато, словно
стыдясь своей неприспособленности к блокадным условиям.
- Что же поделаешь, - ответил он, и голос у него был таким же странным,
как и лицо - звучным, но не согретым живой теплотой, словно говорил не
настоящий человек, а актер с экрана.
- Вещи перевозите - стало быть, разбомбило...
Незнакомец качнул головой:
- Это из института. Больно будет, если пропадут.
Так и сказал - не "жалко", а "больно".
- Ну, давайте помогу, что ли. А то за хлебом мне.
Они втащили санки с книгами на второй этаж - незнакомец тянул за
скрученный провод, Витька подталкивал сзади. По стершимся, словно
обкатанным морскими волнами ступеням это было бы нетрудно, будь у них хоть
немножечко больше сил. Но теперь они провозились чуть не полчаса, прежде
чем незнакомец добрался до двери квартиры и, не таясь, вытащил из-под
порога ключ.
- Бывайте сыты, - сказал Витька вместо прощания, как это делала бабка.
- А книги, видать, дорогие, что издаля на себе перли!
- Такие книги понадобятся тебе лет через десять - пятнадцать, -
проговорил незнакомец с непонятной горечью. То ли он хотел сказать: "Если,
конечно, выживешь", а может быть, и другое: "А вот мне - уже вряд ли..."
- Если подсобить надо, так я в соседнем доме, в полуподвале. Безладным
кличут. Витькой то есть.
- А меня зовут... Елисеевич, - сказал незнакомец. Отчество запомнилось,
потому что было похоже на обыкновенное "Алексеевич", и надо было не
перепутать. А вот имя - забылось.