"Ольга Ларионова. Короткий деловой визит" - читать интересную книгу автора

одних приглашений в свой дом пришелец получил не менее полутора миллиардов!
Но Совет надежно заэкранировался от этого потока, а бригада Фаттаха,
недаром названная "золотой", уже на третий день буквально взмолилась
оградить ее от внимания всей Солнечной, ибо для простых, нормальных людей
быть в центре внимания просто неорганично.
Дашков распорядился оставить их в покое и свести репортажи к двум
пятиминуткам в день. Все (похоже, что и сам гость) вздохнули свободно, и это
благостно отразилось на их способностях. Памва взял на себя камбуз, и все с
удивлением признали, что ни разу в жизни так не пировали, - и это на
космических-то концентратах! Правда, оно и аукнулось: за первую же неделю
все, кроме Сежеста, прибавили в весе. А он обнаружил вдруг склонность к
тележурналистике: его ежедневные репортажи были загадочны, остроумны и
профессиональны - чего ж еще? Наконец-то он мог проявить свою
индивидуальность, не боясь прослыть выскочкой.
С дисплеем и "елочкой" мудрил Джанг Фаттах: нужно было выудить из
информатора сведения первой необходимости и преподнести в наиболее доступном
виде. Разумеется, половина всех специалистов, привезенных Дашковым с Земли,
наперебой давала ему советы, но, как только приходил гость и советчики
тактично отключались, все наставления шли прахом. Прежде всего Джанг
почувствовал, что сам дисплей является для пришельца элементом чуда. Как
разумное существо, прилетевшее на космическом корабле, могло оказаться
незнакомым с простейшей кибернетикой? Азы программирования прозвучали для
него чистейшей абракадаброй. Знакомство с планетолетом вызвало точно такую
же реакцию, что и заочная экскурсия по Нотр-Дам. Окончательно добило Фаттаха
неподдельное изумление гостя, когда перед ним возникла схема Солнечной
системы. Он словно не мог поверить в реальное существование Марса, Венеры,
Юпитера, не говоря о их спутниках. Все, что касалось Земли, он рассматривал
с восторгом, остальные поселения землян в Солнечной, похоже, вызывали у него
недоумение. Сохранять полнейшую невозмутимость с таким невеждой,
умудрившимся как-то заделаться космическим пилотом, мог только такой гений
самообладания, как Джанг Фаттах.
А Первеич оказался незаменимой нянькой. Он как-то научился распознавать,
когда гость устает, что его раздражает; однажды, путешествуя по "Шапито",
они набрели на камбуз. Первеев начал демонстрировать процесс питания и под
этим предлогом изничтожил все пончики с персиковым вареньем; гость
заинтересовался чрезвычайно, набрал полный пакет образцов человеческой снеди
и помчался к себе домой. Первеев с ума сходил от тревоги: а вдруг отравится?
Гость заявился раньше обычного, попросил жестами проводить его туда же и
снова набрал пакет: теперь его интересовали исходные продукты. Мука, соль,
сухофрукты и молоко стали перекочевывать к нему на корабль ежедневно, и
Левушка уже готовил к его приходу "сухой паек". Неужели гость съедал все
это? Его пытались спрашивать, но он никогда не отвечал на вопросы.
Соболек убивался, подозревая себя и своих товарищей в полнейшей
неспособности к полноценному общению с представителем инопланетной
цивилизации. Чтобы хоть как-то исправить положение, он принялся рисовать
вспомогательные схемы, потом - картинки, а оттуда уже недалеко было и до
стенной росписи. Пластиковые панели холла украсились "буйной босховщиной",
как изволил выразиться Сежест, предложивший Собольку переключиться на
наскальную живопись. Остальные только недоумевали, как это они могли
проглядеть в своем товарище столь яркое дарование.