"Ольга Ларионова. Соната звезд. Аллегро" - читать интересную книгу автора

космопорта - все службы под землей, а здесь не то вестибюль, не то банкетный
зал, накрытым исполинской, слегка вогнутой воронкой, устремляющейся своими,
хрустальными стенками далеко за облака. Когда они расступаются, на вершине
хрустального конуса видна золотая фигура пустошанина, расправляющего крылья,
- отсюда, изнутри, она напоминает вполне земную птицу феникс. Но облака -
слоистые, словно выдавленные из космического тюбика, слой
лиловато-коричневый, следом палевый, в глубине - изжелта-зеленый - снова
смыкаются, гаснут звезды, только что проступавшие на дневном небе, и
пропадает за этими змеящимися слоями странный бархатно-черный обод, усеянный
блестками. Это хрупкое сооружение, покоящееся на тонких световых подпорках,
противоречащих всяким представлениям о законах тяготения, обегает весь
космодром, словно охраняя его от непредставимых на этой благополучной
планете бед... Но стоит облакам сгуститься, как сразу же весь сталактитовый
чертог космодромного холла озаряется ослепительной вспышкой неизвестно
откуда берущегося солнца, и купол полыхает, точно вагнеровская Валгалла.
И те, кто сидит за столом под этими стремительно взлетающими ввысь
воронкообразными стенами, и земляне, и хозяева этого дворца, - все они,
безмятежные, словно древние боги, вкушают уже шестую перемену пустошанской
амброзии, ароматнейший пар от которой крошечными росинками садится на шлем,
лежащий перед Ноланом. Пустошане примерно на голову выше землян, и двигаются
они плавно и чуточку замедленно, без тени той угловатости, которая на Земле,
как правило, присуща тощим верзилам. Эта легкость неудивительна - как-никак
на их благодатной планете сила тяжести почти на двадцать процентов меньше
земной. Экипаж "Молинеля" давно уже свыкся и с их ослепительно белой, без
малейшего оттенка кожей, и с длинными, чуточку отливающими металлом
крыльями, которыми пустошане ни разу пока не воспользовались, да и мало ли
еще обнаруживалось необычных мелочей, с которыми можно было так просто
примириться и больше их не замечать, - но вот беззвучное шевеленье их губ
раздражало землян до крайности.
Непонятно, как это получилось, но пустошане, удивительно похожие на
людей Земли, объяснялись на ультразвуковых частотах. Вступить с ними в
непосредственный контакт могли бы разве что летучие мыши, но люди были
лишены этой возможности. И пустошане не слышали людей, потому что их слух
был настроен на чрезвычайно узенькую полосу от двадцати двух до двадцати
трех килогерц, которая была отведена им эволюцией, на различных этапах
развития человеческой мысли именуемой то богом, то природой.
И вот они сидели по другую сторону стола - гипертрофированно
приветливые, прямо-таки истекающие гостеприимством, плавно-медлительные, ну
прямо как Днепр при тихой погоде, и, главное, - абсолютно неслышимые. Рычин
даже на миг прикрыл глаза, так захотелось вдруг проверить, не чудится ли ему
какой-то внеземной обеззвученный сон; в блекло-радужных потемках прикрытых
век он вдруг оказался совершенно один, даже дыхания Нолана не было рядом...
- Э-э, Михаила, - раздался в наушниках лежащего перед ним шлема
приглушенный голос Курта, - убери-ка у меня из-под носа этот пудинг! Ни
черта не вижу.
Рычин открыл глаза, и бесшумное, плещущееся сияние хрустального зала
чуть было не заставило его поморщиться. Юркие блошастые киберы выпрыгивали,
казалось, прямо из-под пола и суетливо расставляли перед сидящими седьмую
перемену блюд. Подле шлема действительно высилось уникальное
гастрономическое сооружение в три четверти метра высотой; из вершины его