"Ольга Ларионова. Соната звезд. Аллегро" - читать интересную книгу автора

этажам космопорта. Овальная прохладная дыра, из которой непрошенно выползали
стебельки темно-зеленого вьюнка, тоже не доносила ни единого звука, но это
была естественная тишина, свойственная темноте. Рычин неотрывно глядел на
эти чуть покачивающиеся стебельки вьюнка и все не мог припомнить, где же он
видел точно такую же причудливую листву цвета колодезного мха, а потом вдруг
вспомнил - да на полотнах и фресках Леонардо, его уединенные и, несомненно,
для сладких греховных забав предназначенные гроты с ручьями и без, и
лукавые, балованные мадонны из богатых, не плотницких семейств, и всюду эта
зелень, где каждый листок - с остреньким подбородком, словно крошечный
темно-оливковый оттиск Марииного лица...
Нолан перехватил его взгляд и невольно стал глядеть туда же. Он,
правда, думал не о влажных субтропических вьюнках, свисающих со сводов
прохладной галереи, которая, казалось, уводила в обитель каких-то не вполне
дозволенных галактических блаженств; его глаза просто отдыхали на темном
пятне, а сам он уже обдумывал завтрашний день с его первыми настоящими
деловыми встречами, с проблемой необъятного потока информации, которую надо
будет не просто принять и донести до базы, а уже здесь и сейчас обеспечить
стопроцентную ее расшифровку. Здесь, несомненно, придется больше взять, чем
отдать взамен; может быть, пустошанам даже не понадобится ровным счетом
ничего, кроме радостного сознания, что где-то за условными зонами дальности,
за провалами и искривлениями Пространства существует еще один человеческий
мир.
Не гуманоидный, не человекоподобный - человеческий.
- ...Для того же, чтобы очистить атмосферу от разнообразных активных
частиц, - монотонно потрескивал жук-переводчик, - накопившихся в ее верхних
слоях за семьсот...
И в это мгновение раздался крик.
Он мог донестись только оттуда, из глубины таинственной галереи, и
влажная ниспадающая зелень только приглушила его, но не скрыла той
нестерпимой боли, от которой только и мог вот так кричать человек.
Нолан и Рычин вскочили разом, так что мелкая кибернетическая шушера
брызнула во все стороны у них из-под ног. Одновременно щелкнули клапаны их
шлемов, одновременно руки обоих землян непроизвольно метнулись к поясу, к
тому месту, где на этот раз не было - и не могло быть - привычной тяжести
десинтора.
Прижавшись плечами друг к другу, они ловили последние прерывистые
всхлипы, которые, слабея и замирая, доносились до их праздничного,
блистающего стола. Но вот все стихло, и только тяжелое дыхание Курта
осталось каждому в хорошо подогнанной тесноте его шлема.
И только теперь серебряные лики пустошан, затененные недоумением и
заботой, начали медленно обращаться к землянам. Сухонькие ладошки, воздетые
кверху, плавно и согласованно заколыхались, словно колокольчики на.своих
тонких стеблях. Жук-переводчик, напуганный резким движением людей и в
запрограммированном порыве самосохранения шарахнувшийся было за какую-то не
то супницу, не то крюшонницу, снова выполз, виновато затряс хвостиком и,
повинуясь движению губ одного из своих хозяев, торопливо осведомился, что
послужило причиной беспокойства высоких гостей.
Высокие гости переглянулись.
- Мы слышали крик, - не совсем уверенно проговорил Рычин, - кто-то звал
на помощь...