"Ольга Ларионова. Соната звезд. Аллегро" - читать интересную книгу автора

Нолан качнул головой: в крике не было призыва, ибо так кричат только
тогда, когда ничто на свете уже помочь не может.
Тень недоумения на лицах пустошан сменилась вполне определенным
недоверием. Зашевелилось сразу несколько пар губ, заставив несчастную
жужелицу несколько раз повернуться вокруг своей оси, прежде чем она сумела
выбрать, кого же из своих хозяев она должна переводить в первую очередь.
И перевела.
Так вот, как это ни печально, но высокие гости стали жертвами
переутомления. Никто не кричал. Никто не мог кричать - ПУСТОШАНЕ НЕ КРИЧАТ.
Сильные эмоции остались там, в глубине ушедших веков, а сейчас от физической
боли аборигенов предохраняют надежные препараты, от моральных же страданий -
уменье в совершенстве гасить свои эмоции.
И, чтобы помочь дорогим гостям забыть об этом печальном инциденте,
флагман эскадрильи планетолетов малого каботажа продемонстрирует сейчас...
Крик вырвался из сумеречного колодезного коридора и заполнил собой весь
объем этого неоглядного сияющего холла. Он взлетал вверх вдоль
параболических стен, прямо к золотой крылатой фигуре, венчающей вершину
строения, и было странно, что и до этого крылатого существа не доходит весь
ужас, вся безысходность вопля, вытеснившего собою весь воздух. И тем
невероятнее казались безмятежные, улыбчивые лица пустошан - как будто они
сами и этот крик находились в различных, взаимопроникающих, но не
контактирующих системах.
- Ну же! - первым не выдержал Курт. - Ну что же вы, ребята?..
Не колеблясь более, Рычин и Нолан бросились в темно-зеленый провал
галереи. Пустошане, встревоженные и недоумевающие, заскользили следом,
словно толпа бесшумных дантовских теней. Во влажном сумраке, усугубляемом
висячей зеленью, смутно угадывались овальные двери. Из-за пятой от входа и
доносился приглушенный стон. Казалось, что там кто-то силится заплакать - и
не умеет.
- Здесь, - прошептал Рычин, обращаясь к командиру.
Пустошане, обступившие их полукольцом, снова пришли в движение,
расступаясь. От их толпы отделился один, в полутьме вроде бы неотличимый от
других, разве что - пониже. Он вскинул руки, и зелень, занавешивавшая дверь,
метнулась в стороны, как живая. Еще какой-то неуловимый жест - и вещество
двери стало медленно проясняться, проходя все оттенки так любимого
пустошанами перламутра и становясь прозрачным, как стены холла.
И тогда стало видно, что там, в глубине узкой, поросшей зеленью
комнаты, лежит человек.
Он лежал на какой-то янтарной сетке, узелки которой слабо светились,
лицом вниз, и по тому, как дрожали его плечи, нетрудно было догадаться, что
кричал именно он. Кричал так, словно остался один во всем Пространстве и
понял, что это непоправимо.
Металлический переводчик, перебирая паучьими лапками, забрался Рычину
на ногу. Пустошанин, колдовавший с дверью, чуть виновато улыбнулся и
зашевелил губами.
- Как видите, причин для беспокойства нет, - перевел жучок. - Здесь
отдыхает штурман грузопассажирского космолета, только вчера благополучно
вернувшийся из рейса. Вероятно, усталость помешала ему выйти вместе со всеми
для встречи высоких гостей. (Поклоны с приседаниями.) А теперь, когда это
маленькое недоразумение улажено, не вернуться ли нам к столу?