"Ольга Ларионова. Леопард с вершины Килиманджаро" - читать интересную книгу автора

- С картой местности знаком. В радиусе шестнадцати километров - горы,
вынос фона невозможен.
Придется еще раз стать неблагодарной скотиной и покинуть сей
гостеприимный дом,
- Поднимись на крышу и вызови мне мобиль.
- Шифр вызова?
- Какой еще шифр?
- С двадцать седьмого августа мобили на территорию Егерхауэна
вызываются только по шифру.
Я повернулся и вышел.
В кабинете Элефантуса сидел Патери Пат. Мне не очень-то хотелось
разговаривать с ним, но пришлось.
- Где доктор Элиа?
- Улетел.
- Надолго?
- На четыре дня.
- Вызови мне мобиль.
- Тебе улетать нельзя.
Я стиснул кулаки и медленно пошел к нему.
Он поднял голову и посмотрел на меня с каким-то любопытством и очень
спокойно.
- Ты никуда не полетишь, - повторил он. - Хватит и нас с Элефантусом.
Я разжал кулаки.
- Ты... - я не знал, как спросить, и рука моя виновато дотрагивалась до
глаз. - Ты... уже чувствуешь?
- Пока - нет. Но ты не имеешь ни малейшего права подвергать риску
кого-либо, кроме нас. Мы ведь пошли на это добровольно.
Патери Пат молча наблюдал за мной. Спокойствие его переходило в
насмешку. Я решил откланяться, и, по возможности, наиболее корректно.
- Ты мне хочешь еще что-нибудь сказать? - спросил я его.
- Да нет, иди, работай.
- Послушай, ты, - не выдержал я. - Если ты думаешь, что твоя
архиуникальная профессия дает тебе право обращаться со мной, как с
подопытным шимпанзе, то мне хочется весьма примитивным образом доказать
тебе обратное.
Патери Пат досадливо посмотрел на меня.
- Я теряю время, - кротко проговорил он. - Извини.
- Теряй, - сказал я, - мне не жалко. Но потрудись ответить, кто дал
тебе право быть тюремщиком при таком же человеке, как ты сам? Я согласен
отсидеть в карантине черт знает сколько, если я опасен для людей. Но зачем
над Егерхауэном наведен этот экран?
На лице Патери Пата промелькнуло удивление. Он молчал.
- Вы отгородили меня от всего мира. Во имя чего? И кто подтвердит ваше
право решать за меня, что для меня - лучше, а что - хуже?
Он встал. Подошел к столу Элефантуса, порылся в нем и достал совсем
свежую пластинку радиограммы. Ага, пока я сплю, экран все-таки снимается.
Помедлив какую-то долю секунды, он протянул пластинку мне.
"Милый доктор Элиа. - прочел я, - я рада, что все остается по-прежнему,
как я вас просила. Не бойтесь за него - после того, что он пережил, еще
два месяца пройдут незаметно. Мне труднее. Но не говорите ему обо мне.