"Ольга Ларионова. Перун" - читать интересную книгу автора

Он открыл глаза - она ускользнула, как и должна была сделать, и он
побежал вперед, повинуясь ее уклеечно поблескивающей ладошке, и она вдруг
очутилась уже за оградой, и вот он и до порога добрался... Все было, все
мучительно и сладко повторялось, но он уже знал, что властен в этом
течении событий, что она повинуется его взгляду, а когда будет нужно - и
его слову; теперь он уже твердо знал, что вмешается в ход событий, которые
обрывались на мокрой тропинке девятнадцатого мая этого года, - только вот
цена будет непомерная: их любовь.
Одного он не мог - оборвать это вот сейчас, сию минуту. Еще полчаса,
говорил он себе. Только до тех слов о зеленых молниях; но молнии срывались
с исполинских распухших губ разбушевавшегося Перу на, и он давал себе еще
минуту... две... три...
"Уйди!" - нет, она ведь повторила это несколько раз, еще можно
помедлить несколько секунд, сейчас она повторит это по складам, мучительно
выговаривая каждый слог:
"У-хо-ди..." Он уже десять, двадцать раз повторял про себя это слово, а
она все молчала; и тогда он понял, что Псрун перехитрил его, -и молчание
затянулось так надолго, что у него нет уже повода к отступлению, и теперь
уже будет все, что было, и двадцать четыре дня бездумного счастья, и емкие
всплески-точечки, в которые умещались ежемесячные письма, и скользкий
берег майского озера, и ожидание последнего письма, которого не будет...
Он искал каких-то слов, чтобы хоть что-то объяснить, но слова не
находились, и он просто обхватил голову руками и ринулся вон, в
незатихающий грохот и свист бури, и продрался сквозь кустарник, и побрел,
пошатываясь, куда-то в гору, и падал, и захлебывался зеленой от молний
водой, и шарил оцепеневшими руками по какой-то стене, пока ему не
отворили, и он ввалился в комнату, переполненную разомлевшими от тепла
людьми, где с него содрали мокрое, и напоили, и укрыли, и не приставали, и
всю ночь дружелюбно бубнили то тут, то там, перешагивали через него,
подталкивали, пристраиваясь теплым боком или шершавым спальником, а он
лежал неподвижно и той частью души, которая полностью слилась с ним -
прошлогодним, околевал от боли и тоски по всему несбывшемуся, от чего он
так бесповоротно бежал, чтобы уберечь ее от озерного берега в тот
проклятый майский день; другая же часть его естества, не потерявшая
зоркости, преодолевавшей расстояние в световой год, могла видеть маленький
домик на самом берегу и ее, тоже неподвижно лежащую на своей ледяной
постели, и угадывать ее боль, и обиду, и тоску непрервавшегося
одиночества, и неведенье собственного спасения...
Маленький халдей-механик заглянул в его комнату, наклонился,
перехватывая взгляд немигающих глаз, что-то проговорил, но Кириллу
пришлось собрать все свои силы, чтобы расслышать это слово, которое он
повторял с упрямой и назидательной настойчивостью:
- ...Немедленно. Немедленно!
- Что, - с трудом разлепляя губы, спросил Кирилл, - что?
- Немедленно уезжайте. Выберите себе другой буек где-нибудь в
шестой-седьмой зоне, а то так в ближнем Приземелье... Здесь вам оставаться
смертельно опасно. Флаттер - он любой опасен, он в бараний рог скручивает
и прахом рассыпает. Это относится и к людям, и к машинам. А
пси-темпоральный флаттер - с ним не то чтобы бороться, его и
распознавать-то не научились... Улетайте сегодня же. Противостоять этому