"Елена Ларина. Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной" - читать интересную книгу автора

сильно скосило...
- Ровенского отец сегодня директору звонил. Я сама слышала, как Евгения
Николаевна говорила Светлане Анатольевне, что он не ночевал дома.
- А дома прикольно не ночевать! Я однажды ночевал у кореша, круто было,
не то что с предками!
Евгения Николаевна - это наш директор, дама, приятная во всех
отношениях. Она обожает рассуждать про разные расцветки тканей, моды,
рецепты вкусных и полезных блюд и чудодейственные диеты с таким авторитетным
видом, что становится понятно - перед вами настоящий руководитель. Светлана
Анатольевна - завуч и закадычная подруга Евгении Николаевны, это дама просто
приятная. Щебетать с Евгенией Николаевной о тряпках - призвание Светланы
Анатольевны: "Я вчера ситчик видела в Пассаже, такой хорошенький! Обожаю
гобеленовые расцветки! - Светочка, но гобелен сейчас не в моде! - Женечка,
ты не понимаешь, самый пик", - и, беседуя так, в духе Николая Васильевича
Гоголя, наша очаровательная администрация может провести несколько часов.
Совершенно непонятно, как они при этом умудряются руководить, и причем
руководить очень даже неплохо. Эти милые дамы своими руками создали
прекрасную школу из обыкновенной районной "дебилки" (так в наших
педагогических кругах называются обычные средние школы). Конечно, и здесь
есть недостатки, и одним из них является пресловутая детская борьба за
успеваемость, то есть за оценки. Но ведь не ошибается только тот, кто ничего
не делает. В общем, я с нежностью отношусь к нашим административным дамам -
они высоко профессиональны и вполне порядочны, а близко дружить с ними и
болтать про "веселенький ситчик" меня никто не обязывает.
Арсений не пришел в школу. Он не ночевал дома.
Да, новости оказались ударными. Свои четыре урока я провела, ничего не
замечая. Только привычка, которую уже, видимо, можно назвать
профессионализмом, заставляла меня произносить русские и английские слова,
реагировать на ответы детей, писать на доске... Со стороны я, наверное,
напоминала марионеток из произведений Гофмана. Думала совсем не о том, что
делаю, а лишь о том, куда пропал Арсений.
Домой я летела, как на пожар, только сирены не хватало. Номер телефона
Бориса Владимировича Ровенского я нашла в школьном журнале. Нужно было всего
лишь его набрать, но вдруг я растерялась. Не оставлял меня один вопрос: а
что я ему скажу? "Я, уважаемый Борис Владимирович, вам очень сочувствую".
Отлично!
Пока я мучилась извечными вопросами закомплексованной идиотки, телефон
зазвонил сам. Я быстрее русской борзой, загоняющей зайца, бросилась к
противно дребезжащему аппарату, схватила трубку и тут же выронила ее из рук.
Молодец! Конечно же, разъединилось - закон бутерброда, будь он триста раз
проклят! Но симпатичный аппаратик задребезжал снова. На этот раз я была
аккуратнее - сумела овладеть собой и бережно, как эксклюзивный бокал из
богемского хрусталя, поднять трубку.
- Танька! Привет, дорогая моя ясноглазая красавица! Как ты там, на
нашей малоцивили зованной родине, живешь-можешь? Все грустишь, как
васнецовская Аленушка, уставившись глазами в захламленный пруд, окруженный
зарослями черемухи? "Хоть и не красавица, сволочь, но доверчива..." - слегка
фальшивя, пропела Катька.
Да, это оказалась моя скандинавская подруга Катька Свияжская,
вернувшаяся к себе в Швецию и теперь как всегда заскучавшая по Питеру. Я ее