"Ян Ларри. Небесный гость" - читать интересную книгу автора

денег, но нужно бы с них самих получать за то, что они сидят в теплых
помещениях.
- Но тогда они не могут обижаться ни на кого! - сказал марсианин.
- Вам непонятна психология людей Земли, - сказал инженер. - Дело в том,
что каждый из нас, выполняя даже самую незначительную работу, проникается
сознанием важности порученного ему дела, а поэтому он и претендует на
приличное вознаграждение. (...)
- Вы правы, - сказал профессор, - я получаю 500 рублей, то есть
примерно столько же получает трамвайный вагоновожатый. Это, конечно, очень
оскорбительная ставка. (...)
Не забудьте, товарищи, что ведь я профессор и что мне надо покупать
книги, журналы, выписывать газеты. Ведь не могу же я быть менее культурным,
чем мои ученики. И вот мне приходится со всей семьей работать для того,
чтобы сохранить профессорский престиж. Я сам неплохой токарь; через
подставных лиц я беру на дом заказы от артелей. Моя жена преподает детям
иностранные языки и музыку, превратив нашу квартиру в школу. Моя дочь ведет
домашнее хозяйство и раскрашивает вазы. Все вместе мы зарабатываем около
шести тысяч в месяц. Но никого из нас не радуют эти деньги. (...)
- Почему? - спросил марсианин.
- Просто потому, - сказал профессор, - что большевики ненавидят
интеллигенцию. Ненавидят какой-то особенной, звериной ненавистью.
- Ну, - вмешался я, - вот уж это вы напрасно, дорогой профессор.
Правда, недавно так оно и было. Но ведь потом была проведена даже целая
кампания. Я помню выступления отдельных товарищей, которые разъясняли, что
ненавидеть интеллигенцию нехорошо.
- Ну и что же? - усмехнулся профессор. - А что изменилось с тех пор?
Было вынесено решение: считать интеллигенцию полезной общественной
прослойкой. И на этом все кончилось. (...) Большинство же институтов,
университетов и научных учреждений возглавляют люди, не имеющие никакого
представления о науке.
- А знаете, - засмеялся инженер, - недоверие и ненависть к
интеллигенции сеют именно эти люди. Подумайте-ка, профессор, что будет с
ними, когда партия решит, что ей можно обойтись без посредников в ее
сношениях с работниками науки. Они кровно заинтересованы в том, чтобы
поддерживать ненависть и недоверие к интеллигенции.
- А может быть, вы и правы, - задумчиво сказал профессор, - но я не на
это хотел обратить ваше внимание. (...) Хуже другое. Хуже всего то, что наш
труд не находит у большевиков одобрения, а так как печатью, общественным
мнением распоряжаются они, то в нашей стране случилось так, что никто не
знает своих ученых, никому неизвестно, над чем они работают, над чем они
собираются работать. И это происходит в стране, которая гордится своей тягой
к культуре. (...)
У советской интеллигенции, конечно, есть свои запросы, естественное для
всей интеллигенции мира стремление к знаниям, к наблюдениям, к познанию
окружающего мира. Что же делает или что сделала партия для удовлетворения
этой потребности? А ровным счетом ничего. Мы даже не имеем газет. Ведь
нельзя же считать газетой то, что выпускается в Ленинграде. Это скорее
всего - листки для первого года обучения политграмоте, это скорее всего
перечень мнений отдельных ленинградских товарищей о тех или иных событиях.
Сами же события покрыты мраком неизвестности. (...)