"Ф.Ф.Лашков. Шагин-Гирей, последний крымский хан (Исторический очерк) " - читать интересную книгу автора

единоверцев. Откровенно сознаваясь приехавшему с ним князю Путятину, что
ничего не может поделать с единоземцами, которые, по его словам, вдесятеро
стали хуже и развратнее, чем были прежде, он прибавил: "с такими
неблагодарными людьми, враждебными мне и русским, я не могу остаться, потому
что обещал ее величеству быть навсегда ей верным; если дела будут
продолжаться в таком же беспорядке и сил моих недостанет быть полезным
России и себе, то принужден буду покинуть страну и искать убежище под
покровительством императрицы". Путятин написал об этом в Петербург. 11
апреля совет решил: похвалить пашу за поведение и обнадежить его всегдашним
ее величества покровительством 41. Калга как говорил, так и сделал: выехал
из Бахчисарая и наконец остановился в Перекопе 42.
Но не для того он оставил столицу ханства, чтобы умыть руки в крымском деле.
Теперь крымский вопрос вступил в новую фазу усложнений. Мирные переговоры с
Турцией в Бухаресте убедили только в упорстве турок, ни за что не
соглашавшихся на признание Крыма независимым, несмотря даже на то, что им
воочию представили союзный трактат России с Крымом, обнародованный 29 января
1773г. Военные действия возобновились, Турция готовилась дать отпор
Румянцеву, извещала в Крым, что пришлет помощь. Тогда Долгорукий стянул
войска к Перекопу, а Синявин со своею флотилией стал крейсировать вокруг
Крыма, на случай появления турецкого флота 43. В это время у Перекопа Шагин
ведет с главнокомандующим беседу по душе. "Чтобы сделать Крым независимым,
нужен такой хан, уверял паша, который не боялся бы Турции, а действовал бы
решительно. Шагин продолжал говорить о всегдашнем своем усердии к России и в
конце концов обещал, что если его сделают самовластным над татарами ханом,
то он утвердит независимость Крыма от Порты 44. 19 июля Долгоруков дал знать
в Петербург об этом желании Шагина 45. Совет, получив в третий раз
предложение сделать Шагина ханом, хотя по-прежнему находил доводы паши
основательными и справедливыми, все-таки привести их в исполнение не
решался, ибо это значило бы нарушить трактат, обнаружить свое вмешательство
в дела Крыма и этим дать себя в руки Турции. Совет сознавал, что немало лет
потребно для совершенного отделения татар от Турции, и в виду этого поручил
только Панину обнадежить Шагина покровительством императрицы и "всегдашним в
случае нужды сюда убежищем" 46. Но не успел еще этот ответ сделаться
известным всем лицам, стоящим при татарской негоциации, как, вследствие
беспокойства на Кубани, снова пошло в Петербург предложение о Шагине.
Дело в том, что Турция, ободрившись неудачей дунайской экспедиции России,
действительно послала свои суда к Тамани. С ними прибыл на Кубань
Девлет-Гирей. Сейчас на Кубани, бывшей всегда средоточием самых беспокойных
элементов, выходивших из Крыма, в лице разных искателей приключений, в лице
разного рода султанов, "чаявших движения воды", пошло ходить известие, что
Крым возвращается под власть Порты, почему она и назначила Девлет-Гирея
ханом 47. Ногайцы, жившие на той стороне, пришли в движение, от которого их
не могла удержать даже русская команда, находившаяся под начальством
Стремоухова, приставленного к кочевникам. Русское влияние ослабло настолько,
что Джан-Мамбет опять видел единственное средство спасения в отделении
ногайцев под особое управление мощного сераскира, каким считался Шагин. И
вот Щербинин снова поднимает вопрос об избрании Шагина ногайским сераскиром
и, как оказалось, для окончательного решения. Тайное вмешательство Турции в
дела Крыма заставило Россию с своей стороны поступать решительнее. Пришел
ответ: провести в сераскиры Казы-Гирея, который также добивался