"Александр Ласкин. Дом горит, часы идут (Документальный роман)" - читать интересную книгу автора

Лиза писем не писала, а делала приписки. Считала, что правильней не
начать, а продолжить.
Покажет лицо и быстро спрячется. Останется довольна тем, что дала о
себе знать.
Впрочем, двух-трех фраз вполне достаточно. Сразу видишь ее чистую
улыбку.
Есть люди, которым буквально все представляется необычайно
существенным.
Такое природное любопытство к жизни. Готовность откликнуться на всякий
ее привет.
"Не помню, писал ли он, что мы крестили девочку. Тебя, Маня, записали
крестной. Крестным хотели записать Ваню, но поп забыл, можно ли крестить
брату с сестрой, и не хотел справляться. Пришлось записать кого-нибудь
другого. Записали Будянского. Здесь такая славная, маленькая, изящная
церковь. Она так живо напоминает мне вас, мои родные. По-прежнему вы по
субботам ходите в Подольскую церковь?"
Как естественна она в своей вере. Потому речь такая непринужденная, что
здесь для нее все родное.
Для ее деда суббота - время одиноких бесед с Богом, но сейчас она с
теми, кто беззаботно проводит этот день.
Нет, сперва, конечно, заутреня, а затем все, чего ни попросит душа.
Она не могла бы стать в такой степени русской, если бы Коля хотя бы
немного не ощущал себя евреем.
Причем каждому это нетрудно. Будто национальность не тяжелая
обязанность, а лишь один из вариантов судьбы.
Муж и жена как бы перемигиваются. "Если ты как я, - словно говорит
он, - то, конечно, и я как ты".
"Я сегодня бросил тебе письмо и шлю другое, - больше года назад писал
Коля матери. - Дело в том, что мы с Лизой будем немножко венчаться..."
Вот-вот - немножко венчаться. Словно предупреждая о том, что излишняя
серьезность тут ни к чему.
Сперва забыл написать об этом. Ведь женитьба - дело настолько
естественное, что можно о ней не упоминать.
Все же о семье своей избранницы сказал. Ведь "немного венчаться"
способны только жители черты оседлости.
Это не только о свадьбе, но и о том, что жизнь станет больше. Что ко
всем известным ему языкам прибавится еще один.
Странная, надо сказать, речь у евреев. Сочная, как дыня, темная и
густая, как мед.
Шипящих столько, что громкий разговор похож на шепот. Будто это
говорится не всем, а только тебе.
Теперь Коле придется ходить на их праздники. Он будет чувствовать себя
неуютно среди седых бород и широкополых шляп.
Пища у евреев тоже непонятная. К уже упомянутым дыне и меду надо
прибавить хрен и морковь.
Почему же Блинов доволен? Потому, что узнавать что-то о жизни - это и
значит жить.
Коля и прежде был не безразличен к этому народу. Он из числа тех
православных, которым легко зайти в синагогу.
Интересно же, что там. Как на плечи набрасывают покрывало, а потом бьют