"Эрик Ван Ластбадер. Вознесение к Термагантам (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

могла поделать. Но правда есть правда, как бы ни была она горька. Просто
не было смысла проходить вблизи от нее, тем более пытаться установить
контакт. Одно время я пытался ее жалеть, но мать я жалеть мог, а вот ее -
нет. Она присутствовала в мире лишь частично. Тогда я попытался делать
вид, что ее нет вообще, но это тоже не помогало. Ничего не помогало, когда
речь шла о Лили - ни диагнозы, ни лечение, ни рационализация ни в какой
форме - ничего. Наконец даже ее судороги и слюни в стиле "Экзорциста"
стали рутинными, частью обстановки, которую уже не замечаешь. Она была
печальным фактом жизни, как жалкое папино мягкое кресло, такое вонючее и
обветшалое, что мы все его хотели выбросить.
Взрыв звука вырвал меня из старых воспоминаний. Впереди меня большая
толпа вваливалась в сводчатые железные двери. Я был почему-то уверен, что
это вход в галерею, где выставка.
И я хотел идти дальше, но вместо этого остановился как вкопанный. Мой
взгляд наткнулся на скорчившуюся фигуру на резном карнизе ближайшего дома.
Она нависала над тротуаром, темная и непонятная, и почему-то от ее вида у
меня застыла кровь в жилах. Просто горгулья, как сообразил я после первого
ошеломления, но не похожая ни на одну из тех, что мне случалось видеть. Я
прищурился в моросящий мрак. Кажется, эта тварь была получеловеком,
полурептилией. Жутковатая округлая голова, слишком широкое лицо, Непомерно
огромные глаза, устрашающих размеров пасть и жуткий змееподобный хобот.
- Что привлекло ваше внимание? - спросила Вав.
- Горгулья наверху.
- А! - Она кивнула. - Вы, может быть, знаете, что первоначально
горгульи ставили на дома, чтобы напомнить человеку о темной стороне его
природы.
- Ну, знаете ли, эта вот представляет темную сторону кого-то, с кем я
не хотел бы встречаться. Она просто отвратительна.
И все же я не мог не смотреть на нее. Может быть, потому что у меня
личный страх перед рептилиями, возникший, когда мне было семь лет. Я
заблудился в прибрежных мексиканских болотах и имел действительно страшную
встречу с крокодилом, который намеревался употребить меня на завтрак. Меня
озноб пробирал при одном только воспоминании.
- Большая толпа, правда? - спросила Вав, даже не повернув головы.
- И с каждой минутой все больше, имею удовольствие рам сообщить. -
Честно говоря, мне было приятно отвлечься чем угодно от нависшего над нами
ужаса. - Вы, несомненно, очень популярны.
- Ах, нет, это вы путаете послание с посыльным, - сказала она. - Ко
мне это не имеет отношения. Они все идут смотреть картины.
- Но картины - это и есть вы.
- Когда придем, вы сами увидите.
Она провела меня в сырой переулок вдоль каменного здания. Тут же
город исчез в темноте.
- Разве мы идем не в галерею? - спросил я.
- Нам надо спешить, - ответила Вав. - Судя по тому, что вы мне
сказали, у нас очень мало времени.
- Но я же ничего вам не говорил... - Мой голос пресекся. Что-то было
такое в этом переулке, странно и жутковато знакомое, но я стряхнул это
ощущение как бессмыслицу. Кроме того, мысли были слишком заняты обычной
паранойей нью-йоркского жителя, опасающегося быть ограбленным в темном