"Эрик Ван Ластбадер. Мико (Ниндзя #2)" - читать интересную книгу автора

горах укрывался когда-то Ёсицунэ Минамото, для того чтобы разгромить своего
брата сёгуна. Именно в них великий император Годайго собрал себе войско для
того, чтобы вернуть свой трон. И именно среди этих вершин был описан
впервые в "Сюгэн-до" путь горных отшельников, объединивший в себе традиции
буддизма и синтоизма. Так же, как и в те далекие времена, возвышалась
сейчас над бесчисленными зубцами гор вершина Оминэ, на одной из площадок
которой собирались истязавшие себя ямабуси.
С невозмутимым спокойствием Кусуноки следил, как заваривается в чашке
чай.
Стоявший за его спиной Цуцуми собрался было уже обнаружить свое
присутствие, но, видя, что учитель не замечает его, все никак не решался
заговорить. Чем дольше он вглядывался в незыблемую фигуру Кусуноки, тем
острее ощущал, как напрягаются его натренированные до хруста мышцы. Мозг
Цуцуми прокручивал вариант за вариантом. "Странно, - думал он, - его руки
должны двигаться - ведь он же готовит чай. Почему же я вижу перед собой не
человека, а каменного истукана?"
Но вот Цуцуми показалось, что час настал. Быстрыми, бесшумными шагами
он подошел к Кусуноки на расстояние, достаточное для нанесения удара, и
почувствовал, как наливаются кровью его ладони.
В это же мгновение учитель повернулся и, протягивая Цуцуми чашку с
горячим чаем, произнес ровным, спокойным голосом:
- Принимать у себя такого способного ученика - большая честь для меня.
Его глаза врезались в глаза ученика, и тот почувствовал, как вся его
энергия, готовая вот-вот вырваться на свободу, иссякла в одно мгновение,
порабощенная чужой волей.
Цуцуми невольно вздрогнул и заморгал, как сова на солнце, понимая, что
безвозвратно расстается с тем, что взращивал в себе долгие годы.
Сэнсэй приветливо улыбнулся:
- Садись... - Тут Цуцуми увидел, как откуда-то вдруг вынырнула вторая
чашка. - Выпьем этот чай вместе, в знак взаимного уважения и добрых
намерений.
Стараясь скрыть смущение, Цуцуми опустился на колени, лицом к
Кусуноки, так, что теперь их отделял друг от друга лишь квадратик
соломенного мата - традиционная дистанция между хозяином и гостем. Затем -
согласно правилу - он взял двумя руками чашку, поклонился сэнсэю и,
коснувшись губами фарфорового полумесяца, хлебнул обжигающей горьковатой
жидкости. Чай был великолепен. Цуцуми прикрыл глаза. В эту минуту ему
показалось, будто он ощутил вкус самой Японии: ее истории и мистики, ее
чести и мужества, вкус божественной тяжести "ками", чувство долга. "Гири".
Глаза Цуцуми широко раскрылись. Все оставалось, как и прежде: он снова
ощутил себя неуютно. Он родился на Севере, Нара так и осталась чужим ему
городом, хотя он и прожил тут целых два года. "Гири".
- Ответь мне, - первым заговорил Кусуноки, - что мы оцениваем в бою
прежде всего?
- Своего противника, - немедленно отозвался Цуцуми. - Надо уметь
вычислить его намерения, уяснить ситуацию и перейти к наступлению.
- Действительно! - согласился Кусуноки с такой радостью, будто Цуцуми
открыл ему что-то новое. - А мы думаем о победе?
- Нет, - ответил ученик, - мы заботимся о том, чтобы не потерпеть
поражения.