"Леонид Латынин. Гример и муза ("Русская правда", трилогия, #3) " - читать интересную книгу автора

Отвратительный запах горящих волос, пожалуй, даже более отвратительный, чем
боль. Гример закрыл глаза. И все равно в них еще остался Город таким, каким
Гример видел его впервые отсюда, - ровные полукольца, обнимающие холм. Веки
нагрелись, и одно, не выдержав жары, лопнуло, глаз не выдержал света и огня,
высох и перестал различать мир. И последнее, что успел им впромельк увидеть
Гример, - первый ряд сплющился, вытянулся и выгнулся круто в противоположную
сторону, как будто попытался сопротивляться наступающим на него рядам, и
вдруг не выдержал и лопнул от напряжения. И все - дальше красная тьма,
Гример попытался запрокинуть голову и втиснуть живой глаз внутрь и
почувствовал, как огонь ослаб. Может быть, ветер, может быть, сложенное под
его ногами барахло, прогорев, обвалилось и огонь отступился, скользнул вниз
вслед за прогоревшим барахлом. Гример открыл оставшийся глаз. Конечно, это
ему показалось: первый ряд все так же, ровно и правильно, полукольцом душил
холм. С этим своим высохшим глазом он проморгал ощущение, что ноги уже
начали гореть, обуглившаяся изогнутая подошва, наверное, стиснула ногу, но
из-за боли тлеющей ступни боль зажатой ноги он не чувствовал. Только мозг
еще мог предположить это, и все же тело, независимо от мозга, еще
сопротивлялось жаре своей главной болью - хотя будущие причины уже смиряли
Гримера с ней. Огонь в это время взобрался на какую-то кипу бумаги и,
подпрыгнув, кольнул копьем в сердце Гримера. Эта боль, пожалуй, была бы
сильной, если б не выгорел глаз и не тлели ноги. Как жалко, что над ним
навес, - если б навеса не было, дождь давно бы залил огонь и на этом все
кончилось, он готов к испытанию и огнем, но не до такой же степени, пора бы
уже и снять Гримера, в конце концов, он уже потерял один глаз и работать
будет труднее. Пламя вспыхнуло еще ярче и шире, и Город исчез за его спиной.
Вверху загорелся навес. Пламя пробилось наружу. Гример обрадовался, выплюнул
солоноватую слюну. Сейчас хлынет дождь. Нет, уже поздно. Струи дождя, не
достигая пламени, испарялись и исчезали. Огонь был сильнее воды. Конечно,
рано или поздно огонь ослабнет и дождь возьмет свое, потому что огонь - это
временно, пока есть чему гореть, как бы он ни был силен, а дождь в этом
Городе постоянен. Но Гримеру-то от этого не будет легче: пока осилит дождь и
иссякнет огонь, что останется от тела? Во всяком случае, не то, что потом
может спуститься с холма и открыть дверь, за которой его ждет Муза. Стало
чуть прохладнее, - все-таки, не одолевая огонь, вода сделала его терпимее.
Но глаз открыть было рискованно. Кожа на животе стала лопаться, трещины
поползли по бедрам, до колен Гример уже не чувствовал боли. И все же ему
повезло. Он успел получить Имя. Ведь он - Гример, а не просто Семьдесят
седьмой, каким был еще два года назад. И Муза, его Муза, тоже сегодня не
безымянна... И он почувствовал, как живот стал вздуваться, вот уж никогда не
думал Гример, что живот так поведет себя в огне. А, нет, это все-таки
заблуждение - просто кожа лопнула и все, что было внутри, вывалилось наружу.
Подожди, у тебя уже путаются мысли, если б это вывалилось, то нужно было бы
открыть один глаз, чтобы подобрать все это, когда связаны руки, ты же можешь
видеть, следовательно, помочь. Или нет, когда связаны глаза, ты можешь быть
ни в чем не виноватым. Опять не так? Не так. Это не выход. Успокойся,
вспомни. Что не боится огня? Камень? Камень. Тело, видимо, еще подчинялось
мысли. Ибо все, что оставалось живого в Гримере, стало камнем. И
справедливо - ведь если нет выхода, значит, надо его выдумать. И мысли
опять, как споткнувшийся бегун, поднялись и затрусили дальше, чуть
прихрамывая. Да, действительно, думал Гример, если сейчас открыть оставшийся