"Леонид Латынин. Гример и муза ("Русская правда", трилогия, #3) " - читать интересную книгу автора

глаз - он сгорит, если открыть рот - сгорят его речь и дыхание, если он
будет ощущать боль, не выдержит мозг. И Гример засмеялся. Выход не надо было
выдумывать. Все стало просто, он камень, а камень не боится огня,
раскаляясь, он всего лишь становится красным и хрупким, выделяя пот, чтобы
уравновесить температуру, исполняя закон будущих причин. И тут возникло
сомнение - так внезапно открывается пропасть за поворотом, на месте еще
вчера бывшей здесь дороги. Став камнем, сможет ли он работать? И обойдутся
ли без него? Не каждому дано людей, от природы разных, выправить в одно
лицо - такое, как в зале на стене в Доме за его спиной. Гример даже сейчас,
за годы работы выучив наизусть каждую черту этого лица, здесь - над Городом,
в огне, спрятав внутрь себя последний оставшийся в живых глаз, - видел это
лицо так же ясно, как если бы смотрел на себя в зеркало с полуметрового
расстояния. Брось спичку в стог сухого сена, и увидишь, что станет с
сомнениями Гримера. Только красный пепел запорхает в воздухе. И ничего.
Только почерневшее пятно на земле. Наверное, еще меньше след от будущей
памяти. Хотя был же он, стог, трава которого еще не взошла, летели по ветру
красные пчелы, прятались в нору суслики, спасаясь от огня, и пахло паленым
волосом, и дымилось мясо, ставшее камнем.


Глава первая. ВЫБОР


I Идет дождь, и только внутри человека его нет. Как ни силен, как ни
постоянен, как ни настойчив, как ни повторим, как ни холоден, как ни
всемогущ он, дождь, дождь синий в косую линейку - реки, красный в крупную
клетку - солнца, зеленый, сквозь листья - вниз - на пик капюшона плаща - по
плечам - наземь, а там - в поток, в канал и за город, - как ни силен он,
дождь, внутри человека течет мысль, набухает кровью, выходит паром изо рта
или застывает в мозгу памятью на всякий случай, в надежде когда-нибудь
пригодиться. Все, что вне человека, подчинено законам природы, все, что
внутри человека, ничему и никогда не подчинено. Он может прожить в подполье,
то есть сам в себе, жизнь, и никто не узнает об этом, потому что он будет
идти, как Гример идет сейчас по улицам Города, возвращаясь с работы, как
возвращается сейчас с работы Гример, потому что его будет ждать дома Муза,
случайно доставшаяся ему, его верная Муза, как ждет Муза нашего Гримера. И
все равно дождь - сверху вниз, а кровь внутри тела, в неправильном, в
единственном направлении не-за-ви-си-мо от направления дождя, - так или
примерно так в радости рассуждает Гример. В радости, потому что рано или
поздно сбывается то, чего ждешь и чему единственно верен. И все же час
встречи человека с самим собой главным неожидан и случаен и, может быть,
губителен, может быть, и не нужен, а наоборот, чем долее проживешь в
ожидании часа этой встречи, тем больше будет осмыслена жизнь твоя. Так или
примерно так и примерно, может быть, такими словами Гример рассуждает на
пустынной улице Города, не замечая, что мысль защищает его от происходящего
снаружи и идет он, не чувствуя, как дождь сжимает своими холодными тяжелыми
руками тело и пригибает голову к камню, что, лежа под ногами, надежно служит
жителям Города.
II Как все переменилось. Еще вчера по этим же улицам почти с теми же
мыслями Гример шел, ощущая этот дождь складками плаща, а потом и кожи,