"Брюс Лауэри. Опухоль" - читать интересную книгу автора

хорошо. Теперь мне кажется, что мне всегда было плохо, как сейчас.
Она выгнулась на постели дугой, лицо ее исказилось от частых спазмов.
- Боль пронизывает меня насквозь - до кончиков пальцев на ногах. И
потом эта невыносимая тянущая боль. Когда ты появился на свет, я думала,
нет ничего хуже схваток. Но это продолжалось только около получаса, как
раз когда мы добирались до госпиталя. Это было одно удовольствие по
сравнению с мим...
Я содрогнулся.
- Мама, лучше бы ты не делала таких сравнений.
Вскоре опухоль покрыла всю сторону полностью и брюшную полость.
Конечно, я сужу об этом по тому, как увеличивается этот огромный нарост
под одеялом. Я предполагаю, что он был больше, чем я мог видеть. Сверху он
достиг ключицы, а снизу захватывал ткани верхней части ноги. Иногда я
видел, как он сам по себе начинал подергиваться и дрожать. Маме так часто
вводили морфий и другие обезболивающие препараты, что она с трудом меня
узнавала. Когда однажды я зашел ночью, чтобы проведать ее, то услышал
стоны и рыдания еще в коридоре. Я тихонько открыл дверь, шепотом поговорил
с ночной няней, дежурившей около постели, подождал немного, потом,
наконец, ушел.
Однажды, входя в комнату, я столкнулся с главным врачом, выходящим из
нее.
- Я скоро поправлюсь! - исступленно воскликнула она. Впервые за все
это время я увидел ее счастливой и улыбающейся, несмотря на незатихающие
бели. - Меня скоро будут оперировать! Я поправлюсь!
И опять тянулись дни. И опять не было никаких определенных планов
относительно операции. Я стал требовать, чтобы назвали точную дату, но мне
опять ответили, что следует многое принять во внимание, особенно если
учитывать общее состояние пациента. Сможет ли она перенести такую
операцию? Кроме того, они заявили, что необходимы дальнейшие обследования
и анализы опухоли.
День за днем я видел, как угасает мамина надежда. А опухоль
продолжала расти.
Желание увидеть ее своими глазами все больше и больше овладевало
мной. Я испытывал отвращение к себе за такое любопытство. Я старался, как
мог, изо всех сил, но мне не удалось избавиться от этого желания. Я
продолжал удивляться, почему это доктора посоветовали не задавать им
вопросы.
- Что же со мной будет? - громко стонала мама, и голова ее металась
на подушке. - Ты действительно считаешь, что я когда-нибудь поправлюсь?
Она искала моего взгляда, искала сочувствия. Она знала меня лучше,
чем кто-либо другой, и я понимал, что мне будет стоить больших трудов
скрыть то, что я думал в действительности.
- Конечно, ты поправишься. Я подслушал, как об этом говорили между
собой доктора, - добавил я в надежде, что эта дополнительная деталь усилит
убедительность моих слов. - Ну-ка взбодрись. Через несколько недель мы
поедем домой, дорогая мама.
- О, как я надеюсь на это, - едва заметно улыбнулась она.
Однажды ночью я сидел у ее постели рядом с няней. Я дремал на своем
стуле, как вдруг проснулся, будто от толчка, от резкого крика. Потом я
услышал ее тяжелое дыхание. Впечатление было такое, что ее кто-то душит.