"Кит Лаумер. Жил-был великан." - читать интересную книгу автора

- А с кем же мне состязаться, Карл Паттон? Разве мы с тобой не
товарищи, идущие бок о бок?
- Мы чужие друг другу, - ответил я. - Ты ведь не знаешь меня, а я не
знаю тебя. И перестань доискиваться причин, побуждающих меня делать то,
что я делаю.
- Ты отправился в путь, чтобы спасти жизни беспомощных, потому что
это твой долг.
- Да, мой, но не твой! Ведь ты-то не обязан сворачивать себе шею в
этих горах! Ты спокойно можешь покинуть пределы этой фабрики льда и до
конца своих дней дожить героем человечества, имея в своем распоряжении
все, чего душа пожелает...
- То, чего бы я пожелал, никто не в силах мне дать.
- Должно быть, ты ненавидишь нас, - заметил я. - Ведь мы чужаки,
которые явились сюда и погубили твой мир.
- Разве можно ненавидеть силы природы?
- Хорошо, тогда что же ты ненавидишь?
На какое-то мгновение мне показалось, что он не станет отвечать на
этот вопрос. Но он произнес:
- Я ненавижу труса в своей душе. Голос, который нашептывает
спасительные советы. Но если бы я бежал и тем самым спас свою плоть, каким
бы духом потом жила она и освещалась?
- Если хочешь бежать - беги! - почти закричал я. - Ты проиграешь эти
гонки, великан! Отступи, пока не поздно!
- Нет, я пойду дальше - пока смогу. Если мне повезет, то плоть моя
погибнет раньше духа.
- Дух, дух, черт побери! У тебя просто мания самоубийства!
- Что ж, тогда я в неплохой компании, Карл Паттон.
Отвечать ему я не стал.
Во время следующего перехода мы преодолели стомильный рубеж. Мы
перевалили еще через один хребет, который был гораздо выше предыдущего.
Холод стоял по-настоящему арктический, а ветер был подобен летающему
острию. Луна зашла и начало светать. Когда мы проходили милях в десяти от
грузового отсека, локатор сообщил мне об этом. Все системы
жизнеобеспечения работали нормально. Источников питания хватило бы еще на
сотню лет. Если бы даже, в конце концов, я загнулся по дороге, шахтеры все
равно проснулись бы - пусть через сто лет, но проснулись.
Джонни Гром являл собой теперь совсем уже печальную картину. Руки его
потрескались и кровоточили, впалые щеки и растрескавшиеся бескровные губы
были обморожены, кожа плотно обтянула кости. Двигался он теперь очень
медленно, тяжело закутавшись в свой мех. Но он все же двигался. Я шел
впереди, поддерживая темп. Пес был в еще более прискорбном состоянии, чем
хозяин. Он тащился позади нас, и наши привалы, обычно, уходили у него
целиком на то, чтобы нагнать нас. Мало-помалу, несмотря на все мои усилия,
привалы становились все длиннее и длиннее, а переходы - все короче и
короче.
И когда мы достигли высокогорного перевала, который, по словам
верзилы, вел в пагубные места, называемые им Башнями Нанди, снова был
полдень. Я дошел до конца перевала, по обеим сторонам которого возвышались
стены из шероховатого льда, и принялся разглядывать панораму ледяных
вершин, острых, как битые бутылки, и возвышавшихся тесными рядами, как