"Ольга Лаврова, Александр Лавров. Брачный аферист (Следствие ведут ЗнаТоКи)" - читать интересную книгу автора

Ладжуна к общению с самыми разными людьми, к "задушевной дружбе" с первым
встречным, если тот мог оказаться полезным. В теперешней же ситуации
полезней благожелательного следователя не было для него человека на свете.
- Пока веду не я, - усмехался Михаил Петрович. - Пока это он меня охмуряет
методом "предварительного вхождения в доверие".
А чем завоевать доверие следователя? Только признанием вины. И приходилось
Ладжуну признаваться. Но - понемногу и в пределах неоспоримо доказанных
фактов, не более того. Шла усиленная игра в откровенность, которую Дайнеко
для начала принимал, позволяя себя "охмурять". Он стал говорить Ладжуну
"ты", "Юрий Юрьевич", порой даже "Юра", потому что обращение типа
"обвиняемый Ладжун" окатывало того ледяной водой. Дайнеко терпеливо, с
потаенным юмором сносил его пустословие, мелкие хитрости и увертки.
Внешне разболтанный, рассеянный, непрерывно отвлекающийся на мелочи,
впадающий в амбицию по пустякам, с легко и неожиданно меняющимся
настроением, он в действительности был ежесекундно собранным, расчетливым
и наблюдательным. "Гибрид Чичикова с Хлестаковым", - определил как-то
Михаил Петрович.
Вот Ладжун быстро лопочет какую-то чушь, всплескивая красивыми полными
руками, картинно изумляясь и изображая, что душевно рад бы помочь
следствию и не затруднять своего доброго друга Михаила Петровича. Но не
может же он признать того, чего не делал!
- Стало быть, о Рижском взморье ты рассказал все?
- Все я рассказал, потому что все-таки меня совесть мучает, все-таки я
нехорошо поступил, если разобраться.
- Взгляни-ка, Юрий Юрьевич, не напоминает ли тебе эта фотография о скрытом
тобой преступлении?
- Эта фотография? Никогда в жизни!
- Но сфотографирован ты?
- Ну, я.
- И с какой-то женщиной.
- Понятия не имею. Я даже не знаю, где это!
- Присмотрись получше. Красивая женщина. На столе сифон, шампанское.
- Вижу сифон. Шампань вижу. Клянусь честью, Михаил Петрович, не помню!
- Хорошо. Поближе тебя подведу. К городу Юрмале в Латвийской ССР. Ну?
Станция Майори.
- Я в Булдури был.
- С Булдури мы покончили. А в Майори ты тоже был, причем жил у одной из
хозяек довольно продолжительное время.
- В Майори? Никогда в жизни. Еще раз говорю: никогда в жизни я там ни у
какой хозяйки не останавливался. Я такой человек, Михаил Петрович, прямой,
клянусь!
- Юра, ты же прекрасно понимаешь, что есть у меня, так сказать,
дополнительные глаза и уши и есть люди, которые работают со мной в этом
деле. И когда нам доподлинно известны какие-то обстоятельства, а ты их
утаиваешь, поневоле возникают сомнения относительно твоей искренности. Ты
сам толкаешь меня на то, чтобы я изобличал тебя доказательствами.
- Если у вас факты будут, я подпишусь и никогда не скажу, что не знаю.
- Думаю, ты имел возможность убедиться, что фактов у меня хватает. Женщина
тебя опознала. А карточку отпечатали с негатива. Негатив случайно
сохранился.