"Томас Эдвард Лоуренс. Семь столпов мудрости [H]" - читать интересную книгу автора

происходившие из добропорядочных семей, стыдились
возвращаться домой, и уходили в жандармы, или же,
опустившись вконец, становились чернорабочими в городах. В
стране падала рождаемость. Воинская служба обрекала
турецкое крестьянство Анатолии на вымирание.

Нам было ясно, что Востоку нужен какой-то новый фактор,
какая-то сила, какой-то народ, который не только обеспечил
бы численный перевес над турками, но и превзошел бы их как
по производительности в сфере экономики, так и по уровню
мышления. Исторический опыт не позволял рассчитывать на то,
что эти качества можно в готовом виде экспортировать из
Европы. Результаты разнообразных усилий европейских держав
утвердиться в Леванте оказались одинаково
катастрофическими, и ни одному народу Запада мы не желали
зла настолько, чтобы пытаться втянуть его в дальнейшие
эксперименты в этом направлении. Нашим преемником на
Востоке должна была быть какая-то местная, внутренняя сила,
и, к счастью, эффективность такого подхода также
определялась местными условиями. Предстояло соперничество с
теперь уже насквозь прогнившей Турцией.

Кое-кто из нас считал, что достаточно мощная скрытая сила
сосредоточена в массе арабских народов (являвших собою
самый крупный компонент старой Турецкой империи), в этой
обширнейшей семитской агломерации с ее великим религиозным
началом, достаточно трудолюбивой, меркантильной и
политичной, но скорее податливой по своему характеру, чем
способной доминировать. Прожив пять столетий под турецким
ярмом, они стали мечтать о свободе; когда Англия наконец
порвала с Турцией и одновременно разразилась война на
Западе и на Востоке, мы, посчитав, что в наших руках
знамение будущего, решили обратить усилия Англии на
строительство нового арабского мира в Передней Азии.

Нас было немного, и большинство объединилось вокруг
Клейтона, руководителя разведки, как гражданской, так и
военной. Клейтон был идеальным лидером для такой компании
необузданных энтузиастов, какую мы собою представляли. Он
был спокоен, независим, прозорлив, беззаветно храбр, когда
речь шла о принятии на себя ответственности. Своим
подчиненным он предоставлял полную самостоятельность. Его
взгляды были широки, как обширны и его познания, и
действовал он скорее как авторитет для умов, нежели как
суровый начальник. Обнаружить признаки его влияния было
нелегко. Он был подобен растекающейся воде или
просачивающемуся маслу, тихо, упорно проникающему через все
преграды. Трудно было сказать, где он заочно присутствует в
данный момент и сколько у него реальных приверженцев. Он
никогда не навязывал своей руководящей роли, но идеи его