"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 2: Мост Ватерлоо" - читать интересную книгу автора

- Бог с вами, одной за глаза будет. Шнапс - это же не для обмена, это
же для смазки. Я вам тогда пока старые дам, разношенные, а завтра к вечеру
принесу те. Хорошо?
- Конечно.
- Но все равно не пойму, как вы умудряетесь так обувку уродовать?
Господин полковник за все время одну только пару износил, сейчас вторую
изволит...
- Вот потому, Менандр, все и стремятся зарабатывать побольше корон -
чем больше корон, тем меньше забот об обуви.
- Ваша правда, господин майор, но все-таки как вы - ну никто так больше
не может...
Менандр был пройдоха из пройдох - такой пройдоха, что Петер его даже
побаивался... ну не то чтобы побаивался, а так - стеснение испытывал.
Скажем, прямые обмены Менандр презирал как нечто примитивно-низменное, все
комбинации его были многоходовыми и чрезвычайно сложными; пару раз он
пытался растолковать Петеру смысл той или иной сделки, и Петер приходил в
состояние полнейшего обалдения перед хитросплетениями ходов и выгод, с точки
зрения Менандра, совершенно простыми. Полезен же Менандр был чрезвычайно,
так как мог все. Среди офицеров поначалу возникла мода заключать пари на
Менандра, выдумывая самые невероятные предметы, якобы необходимые для
редакции, но мода эта быстро прошла, исчерпав все ресурсы фантазии. Кажется,
последним, что Менандр достал (в результате этого коллекция коньяков
Летучего Хрена перешла в собственность Камерона), был незаполненный, но
подписанный и испещренный печатями пропуск на территорию Императорского
дворца.
- Петер! - раздалось над ухом, и, конечно, кулаком по хребту, и за
плечи потрясли, и опять кулаком, уже под ребра - ну конечно, это был
Хильман, кто же еще? - Петер, старина, сколько лет, сколько зим!
Хильман, откуда-то вылетевший чертиком, чтобы, ошарашив своим
появлением, сгинуть - такая уж у него была натура. Когда-то они с Петером
три дня болтались в море на сторожевике, Петер ничего снять не смог, а
Хильман сделал замечательный очерк, Петер потом прочел его и посмеялся про
себя: в очерке было все, кроме того, что было на самом деле. Там-то, на
сторожевике, Хильман и ошеломил Петера замечательной фразой о друзьях, а
именно: "У меня этих друзей, - сказал он, - ну тысячи три, не меньше". - "А
я?" - спросил тогда Петер. "И ты, конечно", - сказал Хильман. "Понятно", -
сказал Петер; ему на самом деле все стало понятно. "Ты что, не веришь? -
обиделся Хильман. - Да я для тебя все что угодно..." - "Спасибо, Хильман, -
сказал Петер. - Верю". Хильмана звали Роем, но все почему-то называли его
только по фамилии.
- Что ты здесь делаешь? - спросил Петер.
- Послали, - сказал Хильман. - Сказали, у вас тут что-то намечается. В
смысле - отсюда поедете.
- И ты с нами? - спросил Петер.
- Ага. Ты чем-то расстроен?
- Не знаю, - сказал Петер. - Нет, наверное. Просто устал.
Вчера... пардон - позавчера вернулся, хотел поработать здесь... Опять
без меня монтируют. Ты бы дал кому-нибудь свои блокноты, чтобы они там все
по-своему переставляли?
- А никто не просит, - сказал Хильман. - Хорошо попросили бы если -