"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 2: Мост Ватерлоо" - читать интересную книгу автора

может, и дал бы.
- А меня вот гложет... Да нет, просто устал.
- Когда ехать-то?
- Не знаю. Приедет какой-то шишковатый из министерства, скажет.
- Мне намекнули, - сказал Хильман, - что все это не на одну неделю и
куда-то в тыл. Представляешь?
- В ты-ыл? - недоверчиво протянул Петер. - Что-то ты путаешь, старик.
- Ничего я не путаю. Что я, нашего главного не знаю? Он когда губу вот
так делает - то на передовую. А если вот так - то или флот, или тыл.
Проверено.
- Твои бы слова - да богу в уши, - сказал Петер.
Он не знал, почему это невозможно, но это было действительно
невозможно - войти к Летучему Хрену и сказать: "Знаешь, я страшно устал. Мне
надо отдохнуть, потому что, если я не отдохну, я сломаюсь по-настоящему. Я
очень устал". Странно, конечно, но он точно знал, что это невозможно, хотя
никто и никогда не пытался этого сделать. Небеса бы обрушились, если бы
кто-то попытался сказать это Летучему Хрену. Молния бы сорвалась с ясного
неба...
- ...вечером, - сказал Хильман, это он приглашал на коньяк, и Петер
кивнул: "Хорошо", - но вспомнил Брунгильду и добавил: "Посмотрим". Хильман
опять легко обиделся и легко распростился с обидой. "Да приду я, приду", -
успокоил его Петер, и, по своему чертикову обыкновению, Хильман пропал
мгновенно - только пыль взметнулась над тропою, только стук копыт отдался
эхом... Новенькие занимались с аппаратурой, и Камерон, который маячил тут
же, исподтишка показал Петеру большой палец. Петер лег, не разуваясь, задрал
ноги на спинку кровати. Неизвестно еще, какими окажутся обещанные
итальянские ботинки, а эти надо оставить себе: мягкие, легкие, нигде не
давят, не трут и не хлябают... Он задремал и проснулся от голосов.
- Потому что это дрянь, дрянь, дрянь! - шепотом кричал один из
новичков. - Потому что мне страшно подумать, что будет, если мы победим!
- А что будет? - говорил второй. - Ничего нового не будет. Зато
наверняка объявят амнистию, и все твои драгоценные...
- Да разве в этом дело! Ты вдумайся: победит система, для которой
главным в человеке является что? Ум? Совесть? Деловитость, может быть? Нет.
Тупость, исполнительность и форма черепа. Все. Представляешь - что из этого
получится лет через пятьдесят? Это же конец, конец...
- Тихо ты, услышат.
- Боишься? А представляешь: целое поколение, которое всего боится?
Прелесть, а? А ведь они этого добиваются - и добьются. Каждый не от слов
своих, не от дел - от мыслей вздрагивать будет! Не дай бог, догадается кто!
Хочешь такого?
- Перестань, правда. Ну что - тебе ответ нужен? Так я не знаю ответа...
Ай да ребятки мне достались, подумал Петер. Это что же с молодежью-то
делается? А, Петер?
Он встал, пошумел немного, чтобы не подумали чего, и вышел к ним,
потягиваясь.
- Вольно, мужики, - сказал он, предупреждая их позыв бросить камеры и
встать. - Начинаем зачет. Итак, на время: зарядить камеры!
Мужики чуть суетились, но справились с этим делом вполне прилично.
- Теперь пошли на натуру.