"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 4: Путь побежденных" - читать интересную книгу автора

Однако на третий день он чуть-чуть не сорвался. Он начал пробовать
краски, и сразу стало получаться - он поймал цвет. Теперь следовало как
можно дольше продержаться на гребне волны, на этом непрерывном
взлете-скольжении-падении, когда еще ничего не ясно, когда все впереди и
понятно только одно - получается!.. Стоп, оборвал он себя. Остынь.
Остынь-остынь. Он умылся холодной водой, посидел, потом карандашом пометил,
какие участки каким цветом покрывать, и приступил к уроку, к раскрашиванию
картинок; потом цветные пятна, слившись вместе, создадут почти то же самое,
но это будет уже потом - и почти без его участия.
Любое дело можно разбить на кусочки, на простые, доступные любому
операции - и начисто выбить из него дух творчества. Любое, абсолютно
любое...
У него постепенно заводились знакомые. Так, в ресторане он подсел - не
было больше мест - к столику двух мужчин, незаметно для себя встрял в их
разговор и познакомился с ними. Это были местные доктора: городской врач
Антон Белью и психиатр из расположенной где-то в окрестностях частной
психиатрической лечебницы Леопольд Петцер. Потом они встречались каждый
вечер, но встречи эти и взаимная приятность от них не выходили за рамки,
намеченные первой, - когда скользишь по поверхности, ни в какие глубины не
заглядывая и не стремясь и душу не раскрывая... Легкий треп, столичные и
местные сплетни, анекдоты, женщины - пусть так, думал Март, так даже лучше,
потому что появляется отдушина, в которую уходит - пусть не все, но уходит -
напряжение, и не просыпаешься ночью от шагов в коридоре. Пусть так.
Еще была барменша Берта, женщина-тяжелоатлетка, которая поначалу
косилась на Марта из-за его пристрастия к фруктовым сокам, но потом, как и
подобает женщине, вошла в положение ("Печень, сударыня. Знаете, как это
бывает..." - "Что делать, сударь") и даже удостоила его своим доверием.
Через неделю Март считался уже за своего, с ним можно было посоветоваться и
по хозяйственным, и по личным проблемам, а их было множество - главным
образом с детьми. Через Берту Март узнавал массу интересного о жизни
городка. Она знала, видимо, все и обо всех, в характеристиках была остра, но
не злобна и для Марта оказалась настоящим сокровищем. Среди прочего он
узнал, например, что полицмейстер переведен сюда не так давно из столицы,
где был следователем по особо важным делам, за применение недозволенных
методов дознания. Это следовало учитывать и быть начеку. Прошло недели две.
Работа продвигалась и дошла уже до середины, когда вдруг из ничего, из
разрозненных штрихов и пятен возникают предметы и фигуры; Март очень любил
эту стадию и, будь его воля, порой на ней бы и останавливался. Когда он
работал для себя, то часто так и поступал. Когда по заказу - он так делать
не мог, потому что такой стиль был уже проименован и отнесен к
нерекомендуемым; пятнадцать лет назад, когда это только произошло, он
пытался спорить (Он? Кто - он?) - теперь же свою эстетическую извращенность
приходилось прятать...
Портье числил себя старым знакомым Марта и почти приятелем:
"Привет!" - "Привет". - "Как дела?" - "Работаю". - "Все-таки жизнь у
вас замечательная! А тут сидишь как проклятый..." - "Замечательная,
конечно". - "А знаете, я сам в свое время недурно рисовал, да вот времени
все не было..." Или: "А сколько вы получаете?" - "Когда как". - "Ну,
примерно?" - "Да сколько заплатят. Прейскуранта же нет". - "Даже если
пятерку?" - "Когда был молодой. Тогда, бывало, отдавал акварель за обед". -