"Андрей Лазарчук. Мы, урусхаи" - читать интересную книгу автора

- А почему "уруки"?
- А они почему-то все время "с" и "к" путают. Я понимаю, когда "б" и
"в", "п" и "ф" - можно не расслышать, неправильно записать, потом по
записанному выучить... А почему вместо "с" вдруг "к" получается, они и сами
сказать не могут. И вместо "урус" у них - то "уруц", то "урук", а то и
вообще "орок"... И видят вокруг они чуднo. У гельва глаз ночной, пытошный -
синего от голубого не отличает...
- Девки, - сказал, не разжимая рта, Барок. - Ну-ка спать бегом... не
наболтались...

6.

Вот он, огородец военный. Ров, за ним частокол. Вышки наблюдательные.
За частоколом верхушки шатров рядами - не сосчитать. Да и не за тем пришли,
чтобы считать. Хаживали уже к огородцу лазутчики, и выходило, что тысяч
пятнадцать регулярного войска сидит тут, из них гельвов до тысячи, прочие -
гонорные и рохатые люди.
Мураш сполз с камня, махнул рукой: туда. Манилка уже стоял меж сосен,
ждал, оглянувшись. Дождавшись отмашки, повел, ступая легко: из лоз плетеные
следаки не проваливались, держали, и хоть смешно человек бежит, словно
придуряется, а бежит по верху, не буровит снег. Добрая вещь следаки, и на
снегу в них легко, и на болоте не страшно...
Ушли от огородца в сторону, обогнули дневной дугой - и снова в лежку. А
искать место пришлось, волглый снег, непригодный. Но - нашли. Спали до
пред?тра.
А на рассвете остановились. Нет, не показалось солнышко, за спиной оно
вставало, за горами да за колдовскими оболоками, но небо впереди просияло и
белые зубцы итильских гор. Другое: стояли они на возвышенном берегу речушки
Пустыка, граничной когда-то меж Черноземьем и Итилем - а впереди был низкий
ее берег, и берег был полон травой...

7.

С переправой и навозились долго, и промокли зря: добрая синегарьская
веревка, которой сплотили бревна, то ли погнила, то ли при спусках с гор
перетерлась, то ли мыши ее подгрызли - в общем, распался тот плот. Добро,
место мелкое уж было, всего-то по грудь - до берега добрели и ничего ценного
не потопили.
Бeгом грелись. Далеко ушли. Чуть на итильский Южный тракт не
выскочили...
Без шуток. Вдруг первоходец Манилка рукой замахал и бросился за куст, и
все, кто шел позади, тут же рассыпались по кустам да за кочки, а через малое
время зацокали впереди копыта, и медленной рысью прошел впереди роханский
разъезд: двенадцать конных воинов в кожаных стегнях, в железных шишаках с
кованной стрелкой-переносьем и короткими загнутыми рогами - чтобы меч чужой,
по шишаку скользнув, не на плечо падал, а застревал; в руках тонкие длинные
пики и гнутые луки за плечами; все кони гнедой масти - стало быть, легкая
разведка. У рохатых завод такой: для боя вороная масть и белая, а для похода
и разведки - гнедая и мышастая.
Отползли, отошли, снова в ельник забились. Хоть и дорог каждый час, а