"Иван Иванович Лажечников. Знакомство мое с Пушкиным" - читать интересную книгу автора

виноват, затеяв вновь ссору с молодым, неизвестным ему человеком, при выходе
из театра, когда эта ссора кончилась ничем; говорил ему, как дерзка была его
угроза пальцем и глупы его наставления, и что, сделав формальный вызов, чего
он, конечно, не понял, надо было или драться, или извиниться. Я прибавил,
что Пушкин сын знатного человека (что он известный поэт, этому господину
было бы нипочем). Все убеждения мои сопровождал я описанием ужасных
последствий этой истории, если она разом не будет порешена. "В противном
случае, - сказал я, - иду сейчас к генералу нашему, тогда... ты знаешь его:
он шутить не любит". Признаюсь, я потратил ораторского пороху довольно, и
недаром. Денисевич убедился, что он виноват, и согласился просить извинения.
Тут, не дав опомниться майору, я ввел его в комнату, где дожидались нас
Пушкин и его ассистенты, и сказал ему: "Господин [Денисевич] считает себя
виноватым перед вами, Александр Сергеевич, и в опрометчивом движении, и в
необдуманных словах при выходе из театра; он не имел намерения ими оскорбить
вас".
- Надеюсь, это подтвердит сам господин [Денисевич], - сказал Пушкин.
Денисевич извинился... и протянул было Пушкину руку, но тот не подал ему
своей, сказав только: "Извиняю", - и удалился с своими спутниками, которые
очень любезно простились со мною.
Скажу откровенно, подвиг мой испортил мне много крови в этот день - по
каким причинам, вы угадаете сами. Но теперь, когда прошло тому тридцать
шесть лет, я доволен, я счастлив, что на долю мою пришлось совершить его.
Если б я не был такой жаркий поклонник поэта, уже и тогда предрекавшего свое
будущее величие; если б на месте моем был другой, не столь мягкосердый
служитель муз, а черствый, браннолюбивый воин, который, вместо того чтобы
потушить пламя раздора, старался бы еще более раздуть его; если б я повел
дело иначе, перешел только через двор к одному лицу, может быть, Пушкина не
стало б еще в конце 1819 года и мы не имели бы тех великих произведений,
которыми он подарил нас впоследствии. Да, я доволен своим делом, хорошо или
дурно оно было исполнено. И я ныне могу сказать, как старый капрал Беранже:

Puis, moi, j'ai servi le grand homme!

Обязан прибавить, что до смерти Пушкина и [Денисевича] я ни разу не
проронил слова об этом происшествии. Были маленькие неприятности у
Денисевича в театрах с военными, вероятно, последствия этой истории, но они
скоро кончились тем, что мой майор (начинавший было угрожать заочно Пушкину
какими-то не очень рыцарскими угрозами), по моему убеждению, весьма
сильному, ускакал скоро из Петербурга.
Через несколько дней увидал я Пушкина в театре: он первый подал мне
руку, улыбаясь. Тут я поздравил его с успехом "Руслана и Людмилы", на что он
отвечал мне: "О! это первые грехи моей молодости!"
- Сделайте одолжение, вводите нас чаще такими грехами в искушение, -
отвечал я ему.
По выходе в свет моего "Новика" и "Ледяного дома", когда Пушкин был в
апогее своей славы, спешил я послать к нему оба романа{412}, в знак моего
уважения к его высокому таланту. Приятель мой, которому я поручал передать
ему "Новика", писал ко мне по этому случаю 19 сентября 1832 года: "Благодарю
вас за случай, который вы мне доставили, увидеть Пушкина. Он оставил самые
приятные следы в моей памяти. С любопытством смотрел я на эту небольшую,