"А.И.Лебедь. Спектакль назывался путч: Воспоминания генерала воздушно-десантных войск" - читать интересную книгу автора

его пропустили под стены здания. Здесь воспротивился я, сказав, что
теоретически все это правильно, а практически неосуществимо. Я уже имел
сомнительное удовольствие пререкаться с возбужденно настроенной на волну
самопожертвования толпой и, чтобы провести батальон, вижу выход в одном:
президенту собрать руководителей защитников баррикад, представив им меня, и
определить маршрут следования, поставив задачу на проделывание проходов в
баррикадах.
Честно говоря, меня к тому времени занимала одна мысль. Истерия толпы
достигла наивысшей точки, люди были предельно возбуждены, не хватало
малейшей искры, чтобы грохнул взрыв невиданной силы. Такой искрой могла бы
послужить, например, экономная автоматная очередь, которую бы дал любой
негодяй, подъехав на "Жигулях" со стороны толпы по батальону или со стороны
батальона по толпе. И все! Обвальная ситуация. В такой обстановке уже ничего
никому не докажешь и ничего не объяснишь. Горы покойников, я с такими вещами
уже сталкивался. Посему всем сердцем стремился под стены, чтобы избежать
возможной провокации, так как боевые машины, стоящие в непосредственной
близости от здания, ущерба зданию нанести не могут и таким образом
вероятность провокации сводилась к нулю. О том, что солдаты и офицеры могут
открыть огонь по толпе сознательно, я даже мысли не допускал. Во-первых,
потому что солдат, прежде чем нажать спусковой крючок, должен увидеть врага,
проникнуться к нему ненавистью, твердо знать, во имя чего он лишает жизни
людей и сам рискует положить собственную. Врага среди тех, кто был на
баррикадах, я не видел, не видели и они. Там были простые люди, в
большинстве своем далеко не шикарно одетые. Во-вторых, солдата в бой бросает
сила приказа-его тоже не было. А в-третьих, и это, наверное, самое главное,
армия была, есть и будет частью народа. Сегодня солдат служит,
завтра-уволился. Сегодня он в рядах батальона-завтра в рядах толпы. Это не
наемные ландскнехты, которым глубоко наплевать, в кого стрелять, лишь бы
платили.
Борис Николаевич согласился с моими доводами и распорядился собрать
руководителей. В ожидании их сбора мы вернулись в кабинет Скокова. Юрий
Владимирович позвонил Грачеву, проинформировал, что я нахожусь у него,
встречался с президентом и объяснил, какое принято решение. Что ответил
Грачев, я не знаю, но, по-видимому, что-то утвердительное.
Прошел час. Не помню уже, кто пришел и доложил, что люди собраны и
ждут. Прошли в небольшой конференц-зал, где за очень длинным столом сидело
человек сорок. Люди были разного возраста, но всех объединяло одно-наличие
всевозможных повязок на лбах и рукавах. Не знаю точно, не сумел разобраться,
по-видимому, это были отличительные знаки командиров. Я сел на боковой стул.
Через несколько минут вошел президент России, поздоровался. Поблагодарил
всех за мужество и объявил о том, что на сторону восставшего народа
переходит парашютно-десантный батальон, которым командует генерал Лебедь.
Представил меня, определил задачу проделывания проходов в баррикадах.
Предложил всем немедленно приступить к работе. Но здесь опять вмешался я,
сказав, что, во-первых, по-видимому, каждый из присутствующих отвечает за
какой-то участок, а раз так, им нужно время, чтобы довести до людей задачу;
во-вторых, потребовал себе парочку авторитетных руководителей из числа
присутствующих, чтобы было кому объясняться с толпой по ходу следования
колонны. Сказал, что пока они будут объясняться, я пойду к батальону и отдам
распоряжение на построение его в колонну. Борис Николаевич согласился. Потом