"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

вызвал капитана. Я находился в это время на палубе, готовясь принять вахту,
и это позднее посещение меня заинтересовало. С трудом я рассмотрел в темноте
остановившуюся у самого борта группу людей, человек в семь-восемь. У
некоторых в руках были винтовки со штыками. Эти вооруженные люди окружали
трех человек, одетых в штатское. Один из штатских повернулся ко мне, и я
услышал, как на ногах и руках его зазвенели кандалы.
Капитан вышел из своей каюты вместе с офицером, и вся группа, по знаку
последнего, поднялась на борт "Св. Анны". Сначала прошли мимо меня
вооруженные часовые, с вещевыми мешками на плечах, затем походкой
измученных, изголодавшихся людей - трое закованных в кандалы. Впереди шел
средних лет мужчина с небольшой бородкой, в ветхом пальто, полы которого то
и дело распахивал северный ветер. За ним шел, тяжело цепляясь за перила,
приземистый хромой человек. Третий был тонок и худ, - он все время прятал
лицо в воротник брезентового плаща. Арестованные шли, потупя голову и еле
волоча ноги.
- Николай Львович, - сказал капитан, - надо поместить арестантов в
одной из пассажирских кают. Всех в одну каюту. А по соседству расположить
часовых.
- Но. ведь в каюте только две койки, - попробовал было я возразить.
- На полу места хватит, - резко оборвал меня капитан.
Я вызвал вахтенного матроса, который сейчас же принес ключи от кают, и
люди в кандалах и часовые были водворены в каюты. На "Св. Анне" было восемь
пассажирских кают, но так как пассажиров, желающих ехать из Плимута в
Мурманск, не нашлось, они пустовали.
Почти немедленно после этого я был вызван в капитанскую каюту. Здесь
уже собрались все офицеры "Св. Анны".
Пять человек едва помещались в тесной каюте. Давил низкий потолок, и
пять сигар быстро наполнили каюту клубами дыма.
Капитан, не садясь, почти шепотом начал свой доклад.
- Не удивляйтесь, господа. По приказу начальника края мы снимаемся рано
утром, вернее ночью, и идем в Архангельск, вслед за ледоколом "Соловей
Будимирович". Если мы пробьемся сквозь льды в горле Белого моря и придем
раньше конца, то мы выгрузим наше оружие, которое будет немедленно двинуто
на фронт. Больше я ничего не имею вам сказать и никакими иными сведениями не
располагаю. Мой приказ - приготовиться к отходу в 6 часов утра. Я кончил.
Мы встали. По лицам товарищей я видел, - они поражены не меньше моего.
Поход в Белое море в феврале! В гущу сбитых ветрами ледяных полей, в
эти горы торосов, столпившихся в узком проходе из Белого в Баренцево море.
Даже первоклассный ледокол проделает такой путь с трудом.
Сколько же дней, а то и недель, мы будем идти? И дойдем ли? А если
застрянем где-нибудь в проливе до весны? А если унесут нас льдины в
Баренцево море, как это случалось не раз с неудачливыми судами?
Мысли тревожные, цепкие, настойчивые проникли в сознание.
Так вот почему ледокол стоит под парами! Так вот почему не пустили нас
на берег!
Капитан стоял молча, всем своим видом показывая, что он не намерен
вступать в какие-нибудь разговоры.
Но третий штурман, Кованько, не выдержал и спросил:
- А это кто такие? Что за люди - арестанты?
Капитан посмотрел на него тяжелым взором и, немного помедлив, процедил: