"Михаил Николаевич Лебедев. Последние дни Перми Великой (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

городка.
Жители Покчи крепко спали, утомившись дневными работами, которых у
них было не мало. Отовсюду несся здоровый храп намаявшихся людей,
спешивших воспользоваться ночным отдыхом. Только князь Микал не мог
заснуть, взволнованный полученным известием о походе Москвы на Пермь
Великую, что грозило крушением всех его планов о благосостоянии родной
страны. Да и мысль о предательстве православной веры, внезапно пришедшая
ему в голову, не давала покоя. Он думал и придумать не мог, на какую бы
меру решиться, чтобы спасти себя от московского владычества...
"Погибель, погибель нам грозит! - стучало у него в голове, удрученной
тяжелой заботой. - С Москвою куда нам тягаться!.. Придется, видно, с
великой честью новгородцев пришлых принять, авось они взаправду с
москвитянами биться пожелают, а это нам на руку будет. А ежели новгородцы
откажутся, Москва нас сразу прихлопнет, как малую букашку какую!.."
Он медленно поднял глаза на икону, подумал, покачал головой и,
сердито насупившись, вышел на улицу, чтобы проветриться и привести в
порядок свои мысли.
Кругом стояла тишина. Воздух был влажен и неподвижен. От реки несло
холодком, властно забиравшимся под одежду. Слышалось чириканье какой-то
птички, рассыпавшейся звонкими трелями. Временами ухал филин, кричавший
дикими голосами, производившими странное впечатление в ночной тишине...
Князю сделалось жутко от хохочущих пронзительных звуков, испускаемых
противною птицей. Он быстро взошел на сторожевую башенку, где стоял один
из четырех караульных, охранявших мирный покой спавших жителей городка.
- Кто идет? - окликнул его караульный по-пермяцки.
- Я, - по-пермяцки же отвечал Микал. - Что слышно?
- Ничего не слышно, князь высокий. Только сюзь-птица* в лесу горло
дерет.
_______________
* С ю з ь - филин.

- Не к добру эта птица кричит, - задумчиво промолвил князь. - Бывает,
она беду на людей накликает. Не люблю я голос ее слышать.
- Да может во сне она ухает? Не всегда же ведь на худо она горло
дерет...
Микал промолчал на это и начал пристально глядеть в темноту с высоты
башенки, исполнившись какого-то странного предчувствия.
Вдруг в глубине леса, из-за оврага, послышалось громкое воронье
карканье. Из-под берега Колвы отозвался точно такой же звук. Со стороны
речки Кемзелки закаркали те же вороны, как будто перекликавшиеся между
собою... Долетел сухой треск валежника, захрустевшего под чьими-то
ногами... За валами раздался шорох...
А филин продолжал громко ухать, наполняя воздух дикими стонущими
звуками...
Князь Микал, пораженный, откинулся от отверстия башни. Сердце его
испуганно забилось в груди, как пойманная птица в клетке.
- Вогулы, вогулы! - зашептал он прерывающимся голосом. - Это уловка
вогульская... Откуда их принесло, наше горюшко? Они окружить нас
замышляют... Надо народ будить, на валы ставить... Беги к воеводе
Бурмату, - шепнул он караульному, перепуганному до последней крайности. -