"Алексей Лебедев. Товарищ фурбл (Мир фурблов #2)" - читать интересную книгу автора

приходит писатель-формалист (враг народа, в натуре), которому
человеческие страницы не больно-то интересны. А лезет он в
старые тексты, выхватывает оттуда куски как попало и соединяет,
зараза, по всем правилам языка. Рифма есть, а смысла нет. Вот
так фурблы и получаются.
- Расстрелять его, гада, - подвел итог Борода. - Нечего
народ формализдить! Верно я говорю?
- Я не понял, - признался Муравей. - Кто этот формалист?
- Кабы знать! Может Бог, может, Природа-матушка...
- Господь наш Иисус, - не выдержал Пророк, - смерть на
кресте принял за грехи человеческие. Забыли люди Господа и во
зверей обратились и нежить проклятую. Грядет Апокалипсис!
Все сделали вид, что ничего не слышали.

Во искупление вины перед Родиной мы должны быть рыть
здоровенную канаву поперек просторов вышеупомянутой Родины.
Назначение канавы представляло собой государственную тайну,
которую, похоже не знал (или слишком хорошо притворялся) сам
начальник лагеря. Слухи ходили разные, но большинство полагало,
что работа наша имеет отношение к проекту поворота северных рек,
свернутому в прошлом веке тогдашними врагами народа и ныне
реанимированному лично товарищем Первым. Правда, один бывший
математик подсчитал, что такими темпами нам предстоит копать еще
добрых сто лет, однако это почему-то никого не смущало. Работа
была столь же бессмысленной, как и вся наша жизнь...
Мы копали рядом с Муравьем, грязные и отупевшие, когда он
вдруг закашлялся и выплюнул студенистый комок, который тут же
смешался с землей. Сам Муравей не обратил на это никакого
внимания, а у меня аж ноги подкосились. Мне ли не знать подобных
симптомов! Сомнений не было - это фурбл!
Руки продолжали механические движения, а в голове галопом
неслись мысли. Я знал, что несколько дней он будет испытывать
мучительный голод, затем появятся сыпь и температура, и тогда он
неизбежно попадет в лагерную больницу, а тамошний врач (даже с
очень средним образованием) быстро поставит диагноз и примет
меры. Инструкция на этот счет проста: выстрел в голову и
кремация трупа (поскольку иногда превращение продолжается и
после смерти). Да, лагерь - не слишком подходящее место для
фурбализации. Муравью оставалось жить совсем недолго. Что я мог
сделать?
За обедом и ужином я отдал ему свой паек. Муравей слопал
все за милую душу, даже не удивившись. Болезнь уже начала
действовать на психику. А потом меня отловил Борода и зашептал
тревожным шепотом в ухо:
- Колись, Рабинович, что с Муравьем?
- То самое. Фурбл.
- ... твою мать! - воскликнул наш лидер. - Накаркали! Что
делать будем, морда ученая?
- Не знаю.
- Ты хоть ему сказал?