"Ю.В.Лебедев. Литература. Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях" - читать интересную книгу автора

Гамлеты становятся поборниками истины, в которую они тем не менее не могут
поверить. Склонность к анализу заставляет их все подвергать сомнению и не
дает веры в добро. Поэтому (*82) Гамлеты нерешительны, в них нет активного,
действенного, волевого начала.
В отличие от Гамлета, Дон Кихот совершенно лишен эгоизма,
сосредоточенности на себе, на своих мыслях и чувствах. Цель и смысл
существования он видит не в себе самом, а в истине, находящейся "вне
отдельного человека". И Дон Кихот готов пожертвовать собой ради ее
торжества. Своим энтузиазмом, лишенным всякого сомнения, он увлекает
народные сердца. Но постоянная сосредоточенность на одной идее, "постоянное
стремление к одной и той же цели" придают некоторое однообразие его мыслям и
односторонность его уму. Как исторический деятель, Дон Кихот неизбежно
оказывается в драматической ситуации: исторические последствия его
деятельности всегда расходятся с идеалом, которому он служит, и с целью,
которую он преследует в борьбе. Достоинство и величие Дон Кихота "в
искренности и силе самого убежденья... а результат - в руке судеб".
В эпоху смены поколений общественных деятелей, в эпоху вытеснения
дворян разночинцами Тургенев мечтает о возможности союза всех
антикрепостнических сил, о единстве либералов с революционерами-демократами.
Ему бы хотелось видеть в дворянах-гамлетах больше смелости и решительности,
а в демократах-донкихотах - трезвости и самоанализа. В статье сквозит мечта
Тургенева о герое, снимающем в своем характере крайности гамлетизма и
донкихотства.
Получалось, что Тургенев-писатель постоянно стремился встать над
схваткой, примирить враждующие партии, обуздать противоположности. Он
отталкивался от любых завершенных и самодовольных систем. "Системами дорожат
только те, которым вся правда в руки не дается, которые хотят ее за хвост
поймать. Система - хвост правды, но правда, как ящерица: оставит хвост, а
сама убежит".
В тургеневском призыве к терпимости, в тургеневском стремлении "снять"
противоречия и крайности непримиримых общественных течений 60-70-х годов
проявилась обоснованная тревога за судьбы грядущей русской демократии и
отечественной культуры. Тургенев не уставал убеждать ревнителей российского
радикализма, что новый водворяющийся порядок должен быть не только силой
отрицающей, но и силой охранительной, что, нанося удар старому миру, он
должен спасти в нем все, достойное спасения. Тургенева тревожила
беспочвенность, пугала безоглядность некоторых прогрессивных слоев русской
интеллигенции, готовых рабски (*83) следовать за каждой новомодной мыслью,
легкомысленно отворачиваясь от нажитого исторического опыта, от вековых
традиций. "И отрицаем-то мы не так, как свободный человек, разящий шпагой,-
писал он в романе "Дым",- а как лакей, лупящий кулаком, да еще, пожалуй, и
лупит-то он по господскому приказу". Эту холопскую готовность русской
общественности не уважать своих традиций, легко отказываться от предмета
вчерашнего поклонения Тургенев заклеймил меткой фразой: "Новый барин
народился, старого долой!.. В ухо Якова, в ноги Сидору".
"В России, в стране всяческого, революционного и религиозного,
максимализма, стране самосожжений, стране самых неистовых чрезмерностей,
Тургенев едва ли не единственный, после Пушкина, гений меры и,
следовательно, гений культуры,- говорил в 1909 году русский писатель и
философ Д. С. Мережковский.- В этом смысле Тургенев, в противоположность