"Джек Линдсей. Ганнибал " - читать интересную книгу автора

усилия подорвать могущество Рима. Смею еще добавить, что меня, ученика
стоиков, как сказал бы мой друг Балшамер, глубоко интересуют возможности
сочетания демократия с имперской экспансией. И посему - мои наилучшие вам
пожелания!
Ганнибал дружелюбно кивнул ему и пристально взглянул на приземистого
человека:
- А ты, мой добрый друг, чьего имени я не знаю?
- Что? - ошеломленно отозвался тот.
- За тобой слово, Намилим, - сказал Балшамер.
Намилим подумал немного и встал.
- Мы пойдем за нашим господином Ганнибалом на смерть! - сказал он резко
и внезапно умолк. - Это все, - добавил он, понизив голос. - Говорит Намилим,
хранитель святыни и зеленщик, секретарь Братства Котона <Котон (или Кофон) -
островок у военного (северного) порта Карфагена, на котором находилось
военно-морское ведомство (адмиралтейство).>, в некотором смысле
представитель всех торговых людей Кар-Хадашта. - Он тяжело сел.
Час настал. Ганнибал поднялся и, повелительным жестом руки дав понять,
чтобы его подождали, быстро вышел из зала. Он был так взволнован, что не мог
там больше оставаться; ему хотелось расправить члены и побыть одному. Он
провел по лицу ладонью и, пройдя короткую галерею, вернулся в сад. Люблю ли
я этот город? - спросил он себя. Ведь он прожил в Кар-Хадаште лишь годы
своей ранней юности. Нет, только людей он любил, узы верности, связывающие
его с ними. Но люди, среди которых прошла вся его жизнь и которых он вел за
собой, не были его соотечественниками - то были кельты из Испании, ливийцы,
лигуры, нумидийцы и греки. Куда бы ни увлекали его эти узы, он пойдет. Центр
тяжести переместился. Теперь он снова в своем родном городе, и здесь он
снова сможет созидать; он разрушил и сокрушил бы все до основания и на
развалинах зла воздвиг бы новое здание. Закрыв глаза, Ганнибал протянул руку
к колонне и прислонился к ней. Он представил себе спускающийся уступами
склон горы, рыбачьи хижины на сверкающем побережье, пятна пшеничных полей на
отлогих скалах, и совсем близко оливы - низкорослые, крепкие деревца с
искривленными стволами и скрюченными ветвями, и тропу, ведущую на плоский
гребень горы, и темные массивы сосен. Он вдыхал их аромат, а глубоко внизу
волны набегали на янтарные скалы. И вдруг, на прибрежной дороге появляются
воины его авангардных частей, усталые и запыленные, со слипшимися от пота
волосами; они не подозревают, что он стоит на склоне холма, устремив на них
взор. Но вот один воин заметил его и указал рукой вверх. Весть облетела все
ряды, ускорила их шаг, выпрямила спины... Мне не было тогда еще и тридцати
лет, - подумал он, - теперь мне пятьдесят, а мир не изменился. Скольких из
моих воинов теперь уже нет в живых, сколько искалечено, пропало без вести, а
мир все продолжает свой торг. Ему слышались отголоски трубного зова,
доносившегося из окутанного туманом прошлого; отогнав от себя видения, он
вернулся в зал.
- Не хочу оставлять вас в неизвестности, друзья мои, - сказал он. - Я
принимаю ваше предложение выставить свою кандидатуру на пост шофета.
Члены делегации, которые тихо и взволнованно разговаривали друг с
другом, встали, шумно выражая свою радость. Балшамер хотел даже упасть в
ноги Ганнибалу и поцеловать край его одежды, но вовремя вспомнил, что
полководец не одобряет подобных знаков поклонения. Вместо этого Балшамер
откашлялся и попытался восстановить в памяти, какая из греческих муз была