"Джек Линдсей. Ганнибал " - читать интересную книгу автора

точности исторического видения Флобера - другое дело, и об этом я беру на
себя смелость высказаться.
О Карфагене мы знаем еще сравнительно мало, хотя заступ археолога
открыл нам много частностей, которые Флоберу не были известны. Однако не за
описание частностей хотел бы я критиковать "Саламбо", а за общую
историческую перспективу, данную в этой книге, за выраженную в ней
историческую позицию. После тщательного изучения документов я не могу
согласиться, что Карфаген, изображенный в "Саламбо", вообще имеет какое-либо
отношение к подлинному Карфагену. Это произведение представляется мне просто
фантазией с претензией на историчность, которая должна оправдать лирическое
искусство Флобера, так и не достигшее полной свободы, ибо он никогда не мог
найти "point d'appui" - точку опоры для своей веры. Мир, изображаемый в
"Саламбо", - это мир, где единственные движущие силы - стяжательство и
исступленность вожделений; поэтому конфликт в романе - конфликт кошмара. Эта
концепция родилась из неистового отвращения Флобера к миру наполеоновской
империи, и чтобы обмануть самого себя и получить стимул к написанию большого
полотна, в котором он мог бы выразить это неистовое отвращение, Флобер
обращается к античному миру.
Почему именно к Карфагену? Ответить на этот вопрос нетрудно. В годы,
когда творил Флобер, французский империализм, вышедший наконец на большую
дорогу, после того как в 1848 году он утопил в крови демократические идеалы
парижского пролетариата, стал быстро распространяться на территории, бывшей
когда-то карфагенской империей.
Карфаген для Флобера - только символ мира Наполеона III; живописные
детали - это лишь частицы странного мира фантазии, дающие ему смелость
развертывать широкую, хаотическую картину жестокой борьбы, которая была
бессмысленной и ужасала его.

***

Что придает фантазии Флобера совершенно искаженный, нереальный
характер? То обстоятельство, что он выбирает только одну половину своего
собственного мира и потому воссоздает только одну половину античного мира. В
своем собственном мире он мог осознать лишь силы, направленные на
разрушение; он видел революционное движение масс только как обратную сторону
разрушительного и хищнического империализма, господствовавшего в стране.
Поэтому в "Саламбо" он изобразил борьбу, длящуюся бесконечно и прерываемую
лишь временными передышками, которые сменялись новыми жестокостями.
Величие души Флобера проявилось в том, что он не видел никакой надежды
для человечества, если оно по-прежнему будет вкладывать в понятие
человечности лишь категории классового общества. Это тот элемент
бескомпромиссности, который отличает Флобера от обыкновенного эстетствующего
краснобая, возвышает над его собственными теориями и делает его учеников
неспособными оценить глубины ума своего учителя.
В действительности же во Франции его времени существовали силы
обновления, силы, которые столь же решительно противились видениям его
кошмарного мира, как и он сам; но со своей позиции он не мог воспринять этот
факт и поэтому не мог достигнуть той свободы творчества, которую
беспрестанно и с тщетностью, свойственной только истинно великим, мучительно
и страстно искал.