"Андрей Легостаев. Последнее пророчество" - читать интересную книгу автора

Варроса и распростертого перед ним мертвеца. Товарищ убитого что-то быстро
говорил солдатам на австазийском.
Двое подхватили мертвеца за ноги и подняли наверх - голова со
спутанными волосами и искаженным гримасой смерти лицом билась о жерди
лестницы. Один солдат недвусмысленно подтолкнул Варроса, чтобы тот тоже
выбирался на палубу.
Наверху его били - кулаками, рукоятями мечей, ногами в тяжелых
сапогах.
Очнулся он, когда ярко светило солнце. Он был прислонен к борту, в
весельную прорезь лился добрый свет, столь неподходящий для вонючего
полутемного помещения, врывающийся снаружи морской ветер трепал Варросу
волосы. Перед ним ровно двигалось весло, которым гребли трое соседей по
скамье.
- Пить! - едва нашел он силы вытолкнуть просьбу из разбитых и опухших
как шляпки лесных грибов губ.
Ответом ему последовали свист плети и острая боль в плече; соседи
отодвинулись, чтобы ненароком не досталось и им, но не прекратили натужного
движения весла. Бой большого барабана задавал медленный, непрерывный ритм.
Так дикий вольный охотник стал галерником на пиратском корабле.
Больше полугода гребцы не выдерживают - умирают от непомерных нагрузок
и постоянных ударов плетьми. Варрос сидел за тяжелым веслом почти два года.
В первую же ночь после дня напряженной однообразной работы он хотел
покончить с собой, но в последнее мгновение призрачный прекрасный город из
сновидения встал во всех своих сказочных подробностях перед глазами. И
Варрос решил бежать.
Он пытался сделать это семь раз, но его ловили и нещадно били, иногда
ломая ребра, так что потом резкая боль пронзала тело при каждом взмахе
весла, а тяжелый бой барабана не давал передохнуть ни секунды. Но после
каждого избиения, прежде чем вновь усесться за весло, он еще несколько
суток маялся привязанным к мачте на верхней палубе, под палящим солнцем,
облепленный слепнями и прочей гнусью. И в полдень, когда терпеть сил уже
нет, пираты специально выводили остальных гребцов, чтобы полюбовались,
какие муки ждут провинившегося.
Дни для Варроса смешались в один, он перестал думать о чем-либо, кроме
этого равномерного движения весла, грохота барабана, короткого отдыха в
вонючем трюме, скудной корки хлеба и жидкой похлебки на ночь.
В трюме, после того памятного всем случая, когда двое не жалующихся на
физические данные гребцов пытались изнасиловать новичка, к нему больше не
подходили - боялись. С дружбой особо не навязывались, но Варрос к этому и
не стремился. Гребцов выводили из трюма не каждый день, но случалось, что и
выводили, когда дул попутный ветер, сушили весла, выпадала возможность чуть
отдохнуть и перекинуться несколькими словами с ближайшими соседями. Сам
того не желая Варрос выучил австазийский, немного лунгарзийский и орнейский
языки. Хотя галерники были на корабле любых национальностей - и зантарийцы,
и инвиргальцы, и беловолосые люди с далеких северных просторов, и
смуглокожие чернявые южане, и даже один совсем чернокожий, словно
обугленная головешка...
Судьба, то ли в насмешку, то ли в уважение к его будущей великой
судьбе - кто мог знать об этом?! - удружила Варросу. Он попал на корабль к
самому знаменитому, наглому и удачливому пирату всех морей - капитану