"Урсула ле Гуин. Слово Освобождения" - читать интересную книгу автора

превратить что-либо в него.
"Терпение", - сказал себе Фестин и, когда отдышался, стал ароматом
жареного козленка, разложив свое тело в изысканное сочетание эфирных
масел. А потом снова проплыл сквозь трещинку. Ожидающий подвоха тролль
удивленно принюхался, но Фестин уже принял облик сокола и полетел прямо к
окну. Тролль бросился за ним, отставая на несколько ярдов, и завопил
звучным скрежещущим голосом: "Сокол! Держите сокола!" Вырвавшись из
заколдованного замка, Фестин, оседлав ветер, стрелой понесся к своему
лесу, который темнел на западе; солнечный свет и блеск моря ласкали его
взгляд. Но тут его настигла более быстрая стрела. Вскрикнув, он упал.
Солнце, море и башни закружились вокруг него и исчезли.


И вновь он очнулся на влажном полу подземной темницы. Руки, волосы и
губы были липкими от крови. Стрела пронзила крыло сокола, а значит - плечо
человека. Не в силах шевельнуть даже пальцем, он прошептал заклинание,
заживляющее раны. Наконец он смог сесть и припомнить более сильные и
глубоко исцеляющие заклинания. Но он потерял много крови, а вместе с ней -
и немало сил. Фестина била дрожь, пронзавшая тело до мозга костей, и даже
целебные чары не смогли его согреть. Глаза его застилала тьма, не
пропавшая даже когда он зажег блуждающий огонек и осветил затхлый воздух:
такая же черная мгла, как он заметил во время полета, нависла над лесом и
городками его земли.
Фестин был не в силах защитить эту землю.
Он слишком ослаб и устал, чтобы снова попытаться удрать. Переоценив
свое могущество, он утратил силу. Какой бы облик он сейчас не принял, тот
отразит его слабость, и Фестин будет пойман.
Дрожа от холода, он скорчился на полу, позволив огненному шарику
потухнуть, и тот угас, выпустив последнее облачко метана - болотного газа.
Этот запах напомнил ему о его любимых болотах, простиравшихся от стены
леса до моря, куда не ходят люди, где над островками чистой воды степенно
парят лебеди, где между старицами и зарослями тростника бесшумно бегут к
морю быстрые ручейки. О, стать бы рыбой в одном из таких ручейков; хотя
все же лучше оказаться где-нибудь выше по течению, у истоков, в тени
лесных великанов, укрыться в чистых грунтовых водах под ольховыми корнями,
и отдохнуть...
Это была великая магия. Фестин был не более искушен в ней, чем любой
человек, кто в изгнании или в минуту опасности мечтает оказаться среди
полей и рек своей родины, тоскуя по порогу отчего дома, по столу, за
которым когда-то ел, по веткам за окнами спальни. Однако люди, за
исключением великих магов, лишь во сне могут совершить это таинство
возвращения домой. Несмотря на то, что волна холода тут же пронзила его до
мозга костей, заструилась по жилам и нервам, Фестин собрал в кулак всю
свою волю, пока душа его не засияла, как свеча, во мраке бренной плоти.
Потом он занялся великой и безмолвной магией.


Стены исчезли. Он растворился в земле, прожилки гранита заменяли его
кости, грунтовые воды - кровь, корни растений - нервы. Как слепой червь
медленно полз он под землей на запад, со всех сторон окруженный