"Урсула ле Гуин. Слово Освобождения" - читать интересную книгу автора

беспросветной тьмой. А потом вдруг как-то сразу прохлада жизнерадостной,
несдержанной, неисчерпаемой лаской омыла его спину и живот. Он ощущал
своими боками вкус воды, чувствовал ее течение. Безвекими своими глазами
он увидел перед собой глубокий илистый бочажок меж толстых корней ольхи.
Он метнулся, блеснув серебром чешуи, в его тень. Он был свободен. И он был
дома.
Вода бежала, неподвластная времени, из своего чистого истока. Фестин
лежал на песчаном дне бочажка, позволяя более целебной, чем любые чары,
проточной воде омывать свои раны. Ее прохлада уносила прочь пронизывающий
холод, переполнявший его. Но не успев отдохнуть, он почувствовал
сотрясение земли и топот. Кто это бродит сейчас по его лесу? Изменить
облик у него уже не было сил, поэтому он спрятал свое сверкающее тело
форели под аркой ольхового корня и затаился.
По воде, взмутив песок, зашарили огромные серые пальцы. Над
взбаламученным бочажком возникали и вновь пропадали смутные очертания
чьих-то лиц с пустыми глазами. Руки и сети шарили, снова и снова
промахиваясь, пока, наконец, не поймали его и не подняли отчаянно бьющееся
тельце в воздух. Он изо всех сил старался принять свой истинный облик и не
смог - его же собственные чары возвращения домой препятствовали
превращению. Он, задыхаясь, бился в сети, жадно хватая ртом ужасно сухой,
палящий воздух. Вскоре наступила агония, и больше он уже ничего не помнил.
Спустя немало времени он мало-помалу начал осознавать, что снова
обрел свой человеческий облик. Его рвало какой-то едкой кислой жидкостью.
Тут он снова провалился в небытие, а очнувшись, понял, что лежит ничком на
сыром полу своей темницы. Он снова был во власти своего врага. И хотя он
снова мог дышать, смерть была где-то рядом.
Холодная дрожь теперь охватила все его тело, к тому же тролли, слуги
Волла, должно быть, помяли хрупкое тельце форели: когда он пошевелился,
грудную клетку и предплечье пронзила острая боль. Поверженный и
обессиленный, он лежал на самом дне колодца, сотканного из ночи. И не
осталось у него больше сил, чтобы изменить облик, и не было пути наружу,
кроме одного.
Лежа неподвижно, захлестываемый волнами боли, Фестин думал:
"Почему он не убивает меня? Зачем держит здесь живым?
Почему его никто никогда не видел? Каким образом можно его увидеть,
по какой земле он ступает?
Он все еще боится меня, хотя силы мои уже иссякли.
Говорят, что всех побежденных им чародеев и могучих воинов он заточил
в подобных гробницах, где и живут они год за годом, пытаясь
освободиться...
Но что, если кто-то из них решит не цепляться за жизнь?"
Так Фестин сделал свой выбор. Последней его мыслью, если я не
ошибаюсь, было: - "Люди подумают, что я струсил". Но он не обратил на нее
внимания. Повернув немного голову, он закрыл глаза, в последний раз
глубоко вздохнул и прошептал Слово Освобождения, которое произносят лишь
раз в жизни.
Перевоплощения не было. Он не изменился. Тело его - длинные ноги и
искусные руки, глаза, которые так любили смотреть на деревья и ручьи - не
поменяло свой облик. Оно лежало совершенно неподвижно и было холодно, как
лед. Но стены исчезли. Исчезла темница, созданная при помощи магии,