"Урсула Ле Гуин. Слово для леса и мипа - одно" - читать интересную книгу автора

если не считать широких кожаных поясов, на которых болтались ножи и
кисеты. Значит, дикие. Ни шорт, ни кожаных ошейников, которые выдаются
ручным пискунам. Рабочие-добровольцы, по-видимому, сгорели в бараках, как
и люди. Они остановились, продолжая бормотать, и Дэвидсон затаил дыхание.
Лучше, чтобы они его не заметили. И какого дьявола им тут нужно? А-а!
Шпионы и лазутчики врага!
Один показал на юг и повернулся так, что стало видно его морду. Вот,
значит, что! Все пискуны выглядят одинаково, но на морде этого он оставил
свою подпись. Еще и года не прошло. Тот, что взбесился и кинулся на него
тогда на Центральном, - одержимый манией человекоубийства, выкормыш
Любова! Он-то что тут делает, черт его дери!
Мозг Дэвидсона работал с полным напряжением. Все ясно! Быстрота
реакции ему не изменила - одним стремительным движением он выпрямился,
держа пистолет наготове.
- Вы, пискуны! Ни с места! Стоять! Стоять смирно!
Его голос прозвучал как удар хлыста. Четыре зеленые фигурки замерли.
Тот, чье лицо было изуродовано, уставился на него , через черные развалины
огромными глазами, пустыми и тусклыми.
- Отвечать! Кто устроил пожар?
Они молчали.
- Отвечать! Быстро-быстро! Не то я сожгу одного, потом еще одного,
потом еще одного. Ясно? Кто устроил пожар?
- Лагерь сожгли мы, капитан Дэвидсон, - ответил пискун с
Центрального, и его странный мягкий голос напомнил Дэвидсону кого-то,
какого-то человека, -Люди все мертвы.
- Вы сожгли? То есть как это - вы?
Почему-то ему не удавалось вспомнить кличку Битой Морды.
- Здесь было двести людей. И девяносто рабов, моих соплеменников.
Девятьсот моих соплеменников вышли из леса. Сначала мы убили людей в
лесу, где они валили деревья, потом, пока горели дома, мы убили тех, кто
был здесь. Я думал, вас тоже убили. Я рад вас видеть, капитан Дэвидсон.
Бред какой-то и, конечно, сплошное вранье. Не могли они перебить всех -
Ока, Бирно, ван Стена и остальных! Двести человек! Хоть кто-то должен же
был спастись! У пискунов нет ничего, кроме луков и стрел. Да и в любом
случае пискуны этого сделать не могли! Пискуны не дерутся, не убивают друг
друга, не воюют. Так называемый неагрессивный, врожденно мирный вид.
Другими словами, божьи коровки. Их бьют, а они утираются. И уж конечно,
двести человек разом они поубивать не способны. Бред какой-то! Тишина,
запах гари в теплом вечернем воздухе, золотом от заходящего солнца,
бледно-зеленые лица с устремленными на него неподвижными глазами - все это
слагалось в бессмыслицу, в нелепый страшный сон, в кошмар.
- Кто это сделал, кроме вас?
- Девятьсот моих соплеменников, - сказал Битый своим поганым
псевдочеловеческим голосом.
- Я не о том. Кто еще? Чьи приказы вы выполняли? Кто сказал вам, что
вы должны делать?
- Моя жена.
Дэвидсон уловил внезапное напряжение в позе пискуна, и все-таки
прыжок был таким стремительным и непредсказуемым, что он промахнулся и
только опалил ему плечо, вместо того чтобы всадить весь заряд между глаз.