"Урсула Ле Гуин. Пересадка" - читать интересную книгу автора

обмен неформальной лексикой с детьми миссис Наннатулы, Теннго и Аннупом,
очень милыми подростками. Теннго хотела стать биологом, а ее брат явно имел
способности к языкам. Мой трансломат служил мне верой и правдой, но,
признаюсь, язык хеннебет я выучила в основном благодаря урокам английского,
которые давала Аннупу.
С Теннго и Аннупом я никогда не чувствовала неловкости, хотя это
ощущение довольно часто возникало у меня во время разговоров со взрослыми
людьми: мне начинало казаться, что я совершенно не понимаю, о чем они
говорят, что между нами вдруг возникла огромная пропасть, некий бесконечный
разрыв в континууме восприятия. Сперва я винила в этом свое плохое знание
языка хеннебет, но оказалось, что все далеко не так просто. В нашем
взаимопонимании действительно возникали некие провалы, и мои друзья хеннебет
вдруг оказывались по одну сторону пропасти, а я - по другую, и докричаться
друг до друга не было ни малейшей возможности. Особенно часто это случалось
во время моих бесед со старой миссис Таттавой. Начинали-то мы замечательно.
Болтали о погоде, о новостях, о ее новой вышивке, и вдруг ни с того ни с
сего, прямо посреди самой обычной фразы, возникал непреодолимый языковый
барьер.
- Я считаю, что стебельчатый шов отлично подходит для рисунков
необычной формы, - говорила она, например, - но до чего же трудно оказалось
изобразить целое здание с помощью таких вот маленьких "стебельков"! Я уж
думала, мы никогда его не закончим!
- Что же это было за здание? - на всякий случай спрашивала я.
- Хали тьютив, - отвечала она, аккуратно вытягивая нитку.
Я слова "тьютив" никогда прежде не слышала. Мой трансломат перевел его
как "святилище, святыня", но для слова "хали" он вообще никакого значения
подобрать не смог. Я пошла в библиотеку и поискала его в "Энциклопедии мира
Хеннебет". "Хали, - говорилось там, - это некий обряд, существовавший у
населения полуострова Эббо примерно тысячу лет назад; данный обряд
сопровождался также ритуальным танцем "халихали". В общем, я мало что
поняла.
В другой раз миссис Таттава стояла на средней ступеньке лестницы, когда
я проходила мимо. Я поздоровалась, и она восхищенно воскликнула:
- Вы только представьте себе, как их много!
- Много чего? - осторожно спросила я.
- Шагов! - улыбнулась она. - Один за другим, один за другим. Ах, какой
танец! Ах, какой долгий прекрасный танец!
После нескольких подобных случаев я напрямик спросила миссис Наннатулу,
нет ли у миссис Таттавы проблем с памятью. Миссис Наннатула, рубившая на
доске зелень для тунум поа, засмеялась и сказала:
- О, просто она не совсем здесь. Но никакого склероза у нее нет!
Я пробормотала нечто невразумительное, типа "как жаль!", и моя хозяйка
посмотрела на меня с легким недоумением, однако с улыбкой продолжила свою
мысль:
- Она говорит, что мы с ней подходим друг другу, точно супруги в браке!
Я обожаю с ней разговаривать. Это большая честь - иметь в доме такую аббу, а
вам так не кажется? Нет, мне действительно очень повезло!
Что такое "абба", я знала: это был вечнозеленый кустарник, терпкие
ягоды которого были немного похожи на ягоды можжевельника, и мы использовали
их для приготовления некоторых кушаний. На заднем дворе у миссис Наннатулы