"Урсула Ле Гуин. Лабиринты ("Роза ветров")" - читать интересную книгу автора

разумным, высокоразвитым. Мы оба - создания разумные, оба - строители
лабиринтов. Наверняка нам было бы довольно легко научиться разговаривать
друг с другом! Если разговор со мной - то, что нужно пришельцу. Но это не
так. Я не знаю, какие лабиринты он строит для себя. Те, которые он соорудил
для меня, представляли собой орудия пыток.

Как я уже говорил, структура лабиринтов в основном оказалась знакомой
для меня, только стены были построены из какого-то неизвестного материала,
более холодного и гладкого, чем уплотненная глина. В конце каждого лабиринта
пришелец оставлял груду сорванных листьев - не знаю почему, возможно, таков
их ритуал или суеверие. Первый лабиринт, в который меня поместили, оказался
по-детски коротким и простым. Я не смог из него извлечь ничего
познавательного или даже интересного. Второй, однако, походил на упрощенную
версию Незапертых Ворот и вполне подтвердил сделанный мной успокоительный
вывод о попытке пришельца установить контакт. И последний, длинный лабиринт
с семью коридорами и девятнадцатью соединениями изгибался на удивление
практически в соответствии с методом Малуви. И способ его построения
действительно почти походил на технику Новых Экспрессионистов. К
пространственному пониманию пришельцев еще надо было приспособиться, но
именно приспособившись, я смог осознать определенный характер созидания. Я
усердно работал над этим лабиринтом, планировал всю ночь, снова и снова
представляя себе петли и интервалы, ложные ходы и остановки, беспорядочный,
незнакомый и все-таки прекрасный ход Истинного Маршрута. На следующий день,
когда меня поместили в длинный лабиринт и пришелец начал вести наблюдения, я
представил Восьмой Малуви во всей полноте.

Представление не было безупречным. Я нервничал и смог вообразить
пространственно-временные параметры всего лишь приблизительно. Но Восьмой
Малувийский остается прекрасным даже при грубом представлении в самом
ужасном Лабиринте. Развитие в девятом переходе, где повторяющаяся тема
(облака) так удивительно переходит в старинную, постепенно ускоряющуюся
основную тему, - невыразимо прекрасно. Однажды я видел, как Восьмой Малуви
исполнял один весьма почтенный старец, такой старый и с такими негнущимися
суставами, что мог только навести на мысль о движении, намекнуть, попытаться
изобразить жест, лишь неясно отразить тему - и все наблюдавшие это были
очень и очень растроганы. Нет более величественного выражения нашей сути,
всего нашего существования. Когда я исполнял Восьмой, сила движений унесла
меня куда-то вдаль, и я даже забыл, что нахожусь в плену, что за мной
наблюдают глаза пришельца. Я преодолел все препятствия лабиринта и
собственную слабость и танцевал Восьмой Малуви так, как никогда еще не
танцевал.

Когда я наконец остановился, пришелец поднял меня и посадил в первый
лабиринт - самый короткий, лабиринт для маленьких детей, которые еще не
научились говорить.

Намеренно ли пришелец унижал меня? Теперь, когда все это уже в прошлом,
я понимаю, что невозможно узнать правду. Но все же очень трудно приписать
поведение пришельца его невежеству.