"Фриц Лейбер. Валет мечей (Фафхрд и Серый Мышелов #7)" - читать интересную книгу автора

ликование ученого, завершившего дело своей жизни, - все это сущие пустяки,
детский лепет в сравнении с удовлетворением, испытываемым им от сознания
выполненного долга.
В восторге от самого себя, Мышелов не мог противиться искушению еще
раз мысленно перечесть все до единого товары на корабле - а заодно и
лишний раз увериться, что каждый из них находится в наиболее подходящей
для него части судна, надежно привязанный на случай шторма или другой
оказии.
Прежде всего, в капитанской каюте, которая в данный момент находилась
у него под ногами, лежали крепко-накрепко привязанные к переборкам бочки с
вином, в основном крепленым; там же были и небольшие бочонки горького
бренди, излюбленного напитка Фафхрда, - их-то уж точно никому нельзя было
доверять (кроме, пожалуй, желтокожего Урфа), напомнил он себе, поднося ко
рту висевшую у него на поясе маленькую кожаную фляжку и делая умеренный
глоток живительной влаги, добытой на виноградниках Уул-Хруспа; командуя
погрузкой и молниеносным отплытием "Морского Ястреба", он сорвал себе
горло и теперь чувствовал, что лишь этот живительный эликсир в состоянии
вернуть его голосу прежнюю мощь еще до того, как ему доведется помериться
силой с суровыми ветрами открытого моря.
Но не только вино и бренди были сложены в его каюте: в таких же
крепких бочонках с просмоленными швами лежала и пшеничная мука, плебейский
товар, предназначенный для тех, кто не привык глубоко вдумываться в суть
вещей, но тем не менее совершенно необходимый жителям острова, на котором
даже в летнее время невозможно было вырастить ничего, кроме жалкой горстки
ячменя.
Между капитанской каютой и носовой частью судна - раздувшийся от
самодовольства Мышелов и не заметил, как от мысленного перечисления
товаров перешел к самой настоящей их инспекции и теперь уже тихими
кошачьими шагами крался по залитой лунным светом палубе к корабельному
носу, - так вот, там, впереди, помещался самый драгоценный груз: доски,
брус и кругляки хорошо просушенного леса, как раз такого, какой Фафхрд
намеревался раздобыть на юге, в богатом лесами Уул-Плерне, как только его
культя заживет достаточно, чтобы носить крючок. Точно такую древесину
ценою неимоверных усилий Мышелову удалось выторговать в Но-Омбрульске, где
леса было отнюдь не больше, чем на самом Льдистом (его обитатели пополняли
запасы топлива, собирая плавник на берегу, ибо ничего выше куста на
острове найти было невозможно), а потому брулскяне готовы были скорее
расстаться с собственными женами, чем со строевым лесом! Да, именно
драгоценные бревна, брус и доски, крепко-накрепко привязанные во всю длину
к скамьям для гребцов, занимали все пространство под большим парусом от
полуюта до бака; каждый слой древесины был отдельно укреплен, надежно
укрыт просмоленной парусиной для защиты от соленых брызг и морской
сырости, да еще, для пущей сохранности, переложен тонкими, как
пергаментная бумага, пластинами кованой меди. Верхняя часть этого
многослойного пирога, покрытая кусками парусины с залитыми смолой швами,
образовывала импровизированную палубу, поднимавшуюся вровень с
фальшбортами, - настоящее чудо погрузочного искусства! (Разумеется, все
это сильно усложнит задачу гребцам, если таковые понадобятся, но обычно в
плаваниях, подобных этому, в них редко возникала необходимость; да, и
кроме того, выходя в море, все равно нельзя предусмотреть все опасности, с