"Фриц Лейбер. Ведьма" - читать интересную книгу автора

слышался так отчетливо, будто принадлежал кому-то сидящему в голове Нормана.
Он попытался остановиться, свернуть с дороги, на которую направлял его
голос, но чьи-то крепкие руки всякий раз возвращали его обратно. Он хотел
оглянуться через плечо на того высокого, кто стоял за спиной, но не нашел в
себе достаточно смелости. Наседавшие тени на мгновение принимали вид
чудовищных лиц; бездонные колодцы глаз, мясистые губы, густые гривы волос.
Ему никак нельзя подчиниться голосу. Но - он должен подчиниться. Норман
отчаянно забился. Рев разрывал ему барабанные перепонки, тучи заволокли небо
от края до края.
Внезапно из-за них проступили знакомые очертания спальни, и Норман
проснулся.
Он потер лоб, безуспешно пробуя припомнить, чего же добивался от него
голос. В ушах все еще гремели громовые раскаты.
Сквозь занавески в комнату проникал неяркий уличный свет. Часы
показывали без пятнадцати восемь.
Тэнси сладко спала, свернувшись калачиком и выпростав руку из-под
одеяла. В уголках ее рта притаилась улыбка. Норман осторожно приподнялся - и
наступил босой ногой на валявшийся у кровати гвоздь. Выругавшись про себя,
он проковылял в ванную.
Впервые за несколько месяцев он порезался при бритье.
Дважды новое лезвие скользнуло по щеке, отделяя крохотные кусочки кожи.
Свирепо поглядев на вымазанное белым кремом и украшенное алыми разводами
лицо в зеркале, Норман очень медленно провел бритвой по подбородку, но
надавил слишком сильно и порезался в третий раз.
Когда он появился на кухне, вода, которую он поставил греться,
закипела. Он стал наливать ее в кофейник; ручка кастрюли оторвалась, и
кипяток выплеснулся ему на ноги.
Тотем проворно отпрыгнул, потом бочком подобрался к своему блюдцу с
молоком. Норман выбранился, затем усмехнулся. Что он говорил Тэнси насчет
злонамеренности вещей? Словно в качестве последнего доказательства
собственной правоты, он, расправляясь с пирожным, прикусил язык.
Злонамеренность вещей? Скорее уж злонамеренность человеческой психики!
Где-то на грани сознания ощущалось присутствие некоего беспокойного,
неопределенного чувства, как будто он нырнул в море и вдруг различил в толще
воды громадную хищную рыбу. Остаток сна, что ли?
Похоже, это чувство состояло в родстве со смутной яростью, ибо,
торопливо шагая на занятия, Норман неожиданно понял, что его больше не
устраивает заведенный порядок, особенно в том, что касается образования.
Былое студенческое недовольство лицемерием и соглашательством так
называемого цивилизованного общества прорвало плотины, возведенные трезвой
зрелостью, и хлынуло на волю. Нечего сказать, достойная у него жизнь для
мужчины - втемяшивать знания в тупые головы многочисленных недорослей, среди
которых хорошо если найдется хоть один более-менее толковый студент; играть
в бридж со всякими сомнительными личностями; покорно внимать рассуждениям
разных болванов вроде Харви Соутелла; исполнять все, что предписывается
правилами какого-то второразрядного колледжа. Ради чего?!
На небе, предвещая дождь, клубились тучи. Они напомнили Норману о его
сне. Если бы не боязнь показаться смешным, он бы наверняка крикнул им
что-нибудь обидное.
Мимо, негромко пофыркивая, прокатил грузовик, наведя Нормана на