"Фриц Лейбер. Ночь волка" - читать интересную книгу автора

удовлетворен, хоть, между прочим, и не понимал, что за этим должно
последовать с моей стороны. Тогда она посмотрела на мою черную шапку,
подняла брови и снова улыбнулась, на этот раз с оттенком насмешливого
предвкушения.
Вообще-то я ненавижу расставаться со своим головным убором еще больше,
чем с Матушкой. И не только потому, что изнутри, под подкладкой, он был
подбит свинцовой фольгой - если радиация до сих пор не поджарила мне мозги,
то уже и не поджарит, и я уверен, что куски свинцовой фольги, вшитые в мои
штаны вокруг бедер, дают куда больший практический эффект. Но к этому
времени меня стало по-настоящему тянуть к этой девушке, и бывают ведь
времена, когда человек должен пожертвовать своим тщеславием Я сорвал свой
стильный черный фетр, водрузил его на свою кучу и позволил ей смеяться над
моей лысой, как яйцо, макушкой.
Странно, но она даже не улыбнулась. Она приоткрыла губы и провела по
верхней языком. Я с готовностью ухмыльнулся в ответ - неосмотрительно
широко, - и она увидела мои челюсти.
Мои челюсти - это нечто весьма специфичное и, вне всякого сомнения,
уникальное. Ближе к концу Последней войны, когда любому реалисту стало ясно,
как плохо складываются дела, чтобы не сказать, как предельно гнусно они
складываются, некоторые люди, в том числе и я, вырвали все зубы и заменили
их прочными вставными челюстями. Мне достались одни из лучших. Рабочие
поверхности челюстей были сделаны из нержавеющей стали. Гладкие и сплошные,
они не повторяли форму каждого в отдельности зуба. Человек, который
внимательно присмотрелся бы, скажем, к початой мною плитке жевательного
табака, был бы озадачен совершенно гладкой линией откуса, сделанной будто
бритвой, прикрепленной к стрелке компаса. Магнитный порошок, вживленный мне
в десны, облегчал пользование челюстями.
Эта жертва была тяжелей, чем шляпа и Матушка, вместе взятые, но я
видел, что девушка ожидает ее от меня и не пойдет ни на какой компромисс, и
в этой ситуации я должен был признать, что она демонстрирует вполне здравый
смысл, потому что я держал режущие кромки челюстей острыми, как бритва. Я
должен был осторожно относиться к языку и щекам, но оно того стоило, я
считаю. Своими зубными ятаганами я мог в мгновение ока выкусить добрый шмат
глотки, дыхательного горла или яремной вены, хотя случая сделать это у меня
еще не было.
В первую минуту я почувствовал себя стариком, настоящей развалиной, но
к этому времени меня тянуло к девушке до безумия. Я аккуратно положил
челюсти на верх моего вещевого мешка.
В ответ, можно сказать, в награду, она широко открыла рот и показала
мне, что осталось от ее зубов - две трети их, мешанина зубного камня и
золота.
Мы сняли наши ботинки, штаны и рубашки, причем наблюдала она за мной
очень подозрительно - я знал, она сомневается в том, что я ношу только один
нож.
Это, возможно, странно, возможно, принимая во внимание, как я переживаю
из-за своей лысины, но я не смущался из-за отсутствия волос на груди и даже
с гордостью демонстрировал замещающие их косые радиационные шрамы, хоть они
представляли собой келоиды* [Разрастание соединительной ткани.] самого
безобразного вида. Для меня наши шрамы были племенными знаками отличия -
знаками племен, состоявших, конечно, из одного мужчины и одной женщины. Нет