"Фриц Лейбер. Ночь волка" - читать интересную книгу автора

сомнений, именно шрам на лбу девушки вызвал во мне первый прилив желания, и
он все прибавлял мне интересу.
К этому времени мы уже не были так безусловно настороженны и не
осматривали одежду друг друга в поисках спрятанного оружия так тщательно,
как должны были, - я, во всяком случае. Быстро темнело, оставалось мало
времени, и другой интерес становился преобладающим.
Мы все еще по инерции внимательно следили за тем, как действуем.
Например, то, как мы снимали штаны, походило на балет - слегка подпрыгивая
на левой ноге и одним движением высвобождая правую, мы были полностью готовы
прыгнуть, не споткнувшись, если соперник сделает что-нибудь непредвиденное.
Левая штанина снималась таким же быстрым движением.
Однако, как я уже сказал, становилось слишком поздно для того, чтобы
сохранять настороженность, абсолютную настороженность, во всяком случае.
Ситуация менялась очень быстро. Возможность причинить смерть или принять
ее - наравне с шансом впасть в меньший грех, каннибализм, который кое-кто из
нас практикует, - такая возможность внезапно пропала, полностью пропала
Похоже, на этот раз все будет в порядке, сказал я себе. На этот раз все
будет иначе, на этот раз будет достаточно любви, на этот раз вожделение
станет надежным фундаментом для взаимопонимания и доверия, на этот раз у нас
будет действительно безопасная ночевка. Тело девушки станет мне домом,
прекрасным, нежным, неистощимо восхитительным домом, а мое - станет домом
для нее, навеки.
Когда она сбросила рубашку, последний темно-красный луч света осветил
еще один гладкий косой, шрам, этот - вокруг ее бедер, как узкий поясок,
который слегка соскользнул с одной стороны.


II


Убийство гнусно по себе, но это
Гнуснее всех и всех бесчеловечней
Уильям Шекспир, "Гамлет"

Когда я проснулся, дневной свет почти достиг своего максимального
янтарного оттенка, и рядом с собой я не почувствовал тела, только одеяло
внизу. Очень медленно я перевернулся на другой бок и обнаружил ее сидящей на
краешке одеяла в двух футах от меня Она расчесывала свои длинные черные
волосы большой редкозубой расческой, вкрученной в накладку из кожи и металла
на ее запястье
Она надела штаны и рубаху, но первые были закатаны до колен, а вторая,
хоть и заправленная в штаны, не была застегнута.
Она смотрела на меня, созерцала, можно сказать, совершенно задумчиво, с
неясной, слабой улыбкой
Я улыбнулся в ответ.
Это было восхитительно.
Слишком восхитительно. Что-то тут должно быть не так.
И было. О, ничего особенного. Так, один-единственный пустячок - ничего
по-настоящему заслуживающего внимания
Но самые крошечные, самые незначительные пустячки могут быть порой