"Гэвин Лайл. Венера с пистолетом " - читать интересную книгу автора

ближе к центру Парижа, чем я думал. Я предъявил паспорт, представился клерку
за стойкой и тот нашел меня в маленьком списке.
Швейцар подобрал мой крупногабаритный чемодан, обнаружив его
удивительную легкость, а клерк сообщил:
- Мадмуазель Уитли просила сообщить ей, когда вы прибудете, - он
положил руку на телефон на стойке. - Не возражаете?
Фамилия мне ничего не говорила. Или говорила? Что-то вроде
припоминалось... Но у меня нет предупреждения против встреч с незамужними
женщинами вдали от их семей. Правда-правда - это мой любимый спорт для
закрытых помещений. Я согласно кивнул.
- Я буду у себя в номере.
Номер был как номер - довольно комфортабельный и слегка старомодный. Я
не стал кидаться на кровать или отворачивать краны, чтобы их проверить. В
"Монталембере" с ними все должно было быть в порядке и, между прочим, даже
будь это не так, я не собирался привлекать к себе внимания. Удила меня лишь
одна странная вещь: большой плоский предмет, завернутый в коричневую бумагу,
покоился на середине кровати. Я спросил:
- C'est pour moi?*
______________
* Это для меня? - фр. - прим. пер.

Швейцар пожал плечами, принял два франка и оставил меня один на один с
пакетом.
Я конечно догадывался, что это была картина. Чуть больше двух футов на
три. Ну хорошо, раз она на моей кровати ... Я приступил к распаковыванию.
Четверо стариков сидели за столом в кафе, внимательно рассматривали
свои пустые стаканы, посасывали глиняные трубки и размышляли о том, что бы
еще такое сказать, черт возьми. Картина была выполнена в традиционном стиле,
в скучных коричневых и синих тонах. От картины веяло умиротворением.
Произведение такого рода вы вешаете на стену и больше никогда не обращаете
на него внимания, точно также, как не обращаете внимания на старых
завсегдатаев, если часто посещаете одно и то же кафе.
В дверь резко постучали. Я сунул картину под кровать и прокричал:
- Войдите! - И она вошла.
Она была почти моего роста. Круглое лицо школьницы почти без макияжа,
пушистые светлые волосы, в прическе никакого стиля, если не принимать во
внимание, что в наши дни отсутствие стиля и есть современный стиль. Она была
в мешковатом синем твидовом костюме с черным меховым воротником,
прилепившимся у шеи подобно разозленной кошке. Складывалось впечатление, что
ее основной интерес в одежде состоял в обеспечении оной тепла.
Я только успел сказать:
- Мадмуазель Уитли, я полагаю? - как она увидела разорванную бумагу и
спросила:
- Вы ее вскрыли? - Спокойное произношение американки, предположительно
с восточного побережья.
Я пожал плечами.
- Это мой номер. Так что это мог быть запоздалый рождественский
подарок.
Я вытащил картину и положил на кровать.
Она взглянула на меня со сдерживаемым ужасом.