"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

щеголяла в мини-юбках и сапогах до бедер, воротники свитеров обрезала, чтобы
обернуть ими плечи, спала нагишом на атласном белье и гордилась своей
способностью получать удовольствие от секса даже под водой. Это все, что мне
удалось вытянуть из Стивена... Да-да, согласна, лучше бы я не спрашивала.
Родители Пенелопы, если не ошибаюсь, придерживались теории происхождения
человека от рыбы, в связи с чем каждый отпуск рисковали жизнью детей,
напяливая на них костюмы для подводного плавания и акваланги.

Пенелопа совсем не красавица, у нее крючковатый нос, жидкие волосы и
слишком широко расставленные, напоминающие коровьи, глаза. Есть в ней,
однако, что-то такое, благодаря чему она с легкостью затмевает таких, как
Стивен. А Стивен, уточню, из тех, кто, осознавая собственный потолок,
окружает себя (быть может, напрасно) незаурядными личностями, которые могут
воодушевить его и дать пищу для размышлений, помимо телевизионных новостей.
Даже мне очевидна притягательность Пенелопы, ее эффектная сексуальность, ее
изумительная речь. Встретив меня случайно на улице, она не бросила с
высокомерным безразличием: "Ах, это вы!" Нет, она попросила произнести
несколько слов - зебра, алюминий, анонс, Алабама - и пришла в восторг до
трепета ноздрей хищного носа, вслушиваясь в долгое "а" из "Алабамы" и
протяжное "о" из "анонса". Точно Генри Хиггинс, она безошибочно определила
акцент, заявив, что я с юга, скорее всего из Вирджинии. Кивнув Стивену, она
коротко обронила: "Привет, котик" - и зашагала прочь.
Однако Стивен ни словом не обмолвился о Пенелопе, как не упомянул о
том, что квартиру они купили вместе, или о том, что их отношения рухнули с
появлением в университете представителя элиты французских этномузыковедов.
Доктор Жак-Пьер Деверо, всемирно известный эксперт по азиатскому
идиофоническому звуку, умыкнул Пенелопу из-под носа у Стивена, отправившись
с ней на изыскания в Таиланд. Меня же Стивен скромно пригласил в
Хэмпстед-Хит, где, сидя на лужайке, мы любовались фейерверками.
- Твои восемь дисков на острове? - поинтересовался он.
Я представления не имела, о чем речь, поскольку тогда еще не слышала о
шоу на Радио-4, где у знаменитостей спрашивают, какую музыку они взяли бы с
собой, случись им попасть на необитаемый остров. И конечно, я не
догадывалась, что это не столько вопрос, сколько приглашение выказать
остроту ума и глубокое понимание классической музыки.
- "Петя и Волк"... - Больше ничего на ум не шло.
Стивен растянулся на подстилке, пристроив подбородок на сцепленных
ладонях. Фейерверки расцвечивали ночное небо, и по лицу Стивена метались
блики. Он казался жрецом примитивного племени. Услышав, что мне больше
нечего добавить к своему выбору музыки, он устремил взгляд на озеро, как-то
внезапно и резко поскучнев. Я далеко не глупа. Могла бы по одной этой смене
настроения сообразить, чего ждет Стивен от женщины. Чтобы развлекала его,
как было принято во времена Эдварда, - приятная беседа, знание истории,
виртуозная игра на фортепиано плюс, желательно, на арфе. Иными словами, мне
следовало сообразить, что я ему не пара, какого бы высокого мнения он ни был
о моих ногах. Я же лишь пожала плечами, дунула на одуванчик, послав
крохотные зонтики в сторону Стивена, и заявила, что предпочитаю музыку
морских раковин и русалок, ревущих китов и лопочущих дельфинов. И разве
необитаемый остров - не симфония сам по себе, если там рождаются все эти
звуки, не говоря уж о непрестанном плеске волн о скалы и ласковом шелесте