"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

устал, уговаривала я себя. Да и Дэниэл так кричит... Что может Стивен
сказать в таком шуме?
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем. - К чему делать вид, что истерика
Дэниэла действует на нервы только Стивену, если я сама уже на грани срыва.
А Дэниэл все не унимался; извиваясь, дубасил кулачками по
подлокотникам. Мы с Эмили присваивали его приступам бешенства женские имена,
как метеорологи - ураганам: Аннабелла, Бетти, Каролина. Угроза назревающей
истерики под именем Луиза вынудила меня перебраться на заднее сиденье.
- Можно, я на мамино место сяду, вперед? - спросила Эмили.
- Валяй! - Стивен похлопал по подушке, и Эмили, просияв, мигом
шлепнулась рядом с отцом. - Привет, красотка.
Оставшись сзади вдвоем с сыном, я катала паровозик по дверце машины, по
коленкам Дэниэла и вверх, до самого подбородка. А он с визгом бился затылком
о спинку, сучил ногами и плакал так, что рубашка намокла. В конце концов я
сдалась и вынула его из сиденья. Пока Стивен обсуждал с Эмили значение слов
"бабушка" и "дедушка" и рассказывал, как когда-то он был сыночком бабули
Дафны, я тихонько расстегнула блузку. Дэниэла, кажется, устроили те капли
молока, что еще остались у меня в груди. Я его почти отлучила. Почти. Я
очень старалась, уж поверьте, но что поделаешь, если я не выношу детских
слез.
- Мелани, ты что творишь? - Стивен наблюдал за мной в зеркальце заднего
вида. - Только не говори, что снова взялась кормить его грудью.
- А что ты предлагаешь? Он никак не успокаивается. Пожалуйста, давай
поскорее доберемся домой, - добавила я, будто пытаясь заключить сделку.
- До четырнадцати собираешься сыну сиську давать?
Кэт сказала бы: "Заткнись, Стивен, не зуди. Он же еще совсем кроха,
пусть себе сосет". Пенелопа, с которой мы время от времени встречались, с
хохотом шепнула бы, что это в нем говорит ревность. "Не можешь дождаться
своей очереди?" - подколола бы она, сдувая темную челку со лба. Ну а я
промолчала. Дэниэл умолк, вот что главное. И Эмили заливалась смехом, не в
силах поверить, что бабуля Дафна была мамой маленького Стивена. Дети
довольны, а больше мне ничего и не нужно.

Глава четвертая

Когда Стивен ухаживал за мной, его подруга крутила роман со своим
университетским преподавателем. Если бы Стивен пригласил меня к себе, в
большую, на весь этаж, квартиру в перестроенном викторианском здании на
Белсайз-парк, я бы много чего могла узнать о Пенелопе. Дубовый паркет здесь
был завален ее одеждой и диковинными музыкальными инструментами, внешне
смахивающими либо на резные трости, либо на старинные горшки. Филиппинские
пищики и бамбуковые ксилофоны, африканские барабаны из высушенных тыкв и
румынские свирели обитали здесь в добром соседстве с элегантным роялем 1926
года, тихо доживавшим свой век в одном из углов комнаты. Специальность
Пенелопы - этномузыковед; проще говоря, она изучает барабанную дробь
маньчжурских шаманов, бразильский ритуальный рокот, переливы шотландских
свирелей и даже мелодии европейских уличных музыкантов. Хотелось бы мне
отозваться о ней как о нудной, рыхлой девице, предпочитающей шерстяные штаны
и песни у костра, но я бы покривила душой: Пенелопе не составило бы труда
провести день на Аскоте,[1] при шляпе с гигантскими полями, однако чаще она