"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

в бесплодной почве, или винным бурдюком, высохшим на солнце.
- Платить вам перестану, вот что это значит.
Джейкоб улыбнулся - понял. Но ничего не выписал.

У Эмили белокурая копна непослушных кудрей и смеющиеся глаза цвета
аквамарина. Рот с широко расставленными молочными зубами делает ее похожей
на тыковку для Хэллоуина, а когда моя девочка заливается смехом, кажется,
будто внутри нее звонко лопаются пузырьки, целое море радости бурлит и
пенится.
Она волочит Микки-Мауса за шею, а за ней самой волочится веревка,
пришпиленная к брючкам: у Эмили тоже должен быть хвост, как у игрушечного
мышонка. Забравшись с ногами на табурет у стола в гостиной, она втолковывает
мне всевозможные способы разрисовать родственников Дамбо и в особенности их
красочные попоны, требующие высшего мастерства. В отличие от большинства
детей, Эмили рисует не только на бумаге; она обожает трехмерные рисунки, в
связи с чем у нас живут девять серых резиновых слонов, с хоботом книзу и
хоботом кверху, которых она не раз раскрашивала и перекрашивала.
Подходящий - с ее точки зрения - Дамбо нам пока не попался, так что слоновья
семейка обещает вырасти.
У Дэниэла одна любимая игрушка и десятки других, которые для него будто
и не существуют. Единственная обожаемая моим сыном игрушка - деревянный
Паровозик Томас, с физиономией в виде часов с черным ободком и трубой,
здорово смахивающей на шляпу. Паровозик должен следовать за Дэниэлом
повсюду, находясь либо у него во рту, либо в руке. Ни в коем случае не в
руке Эмили и уж конечно не в раковине, под струей воды. Никакие мои уговоры
и обещания вымыть игрушку за минутку - меньше чем за минутку - на Дэниэла не
действовали: он барабанил кулачками по моим бедрам и верещал как мартышка,
горестно округлив рот.
- Дэниэл, ну пожалуйста, не плачь. - Я вернула ему паровозик.
Увы, слишком поздно - Дэниэл уже разошелся и не в силах остановиться.
Крепко зажмурившись, он уткнулся подбородком в грудь, словно в попытке
уклониться от удара. Я упала перед ним на колени, схватила за плечи, но он
вырвался и шлепнулся на пол - в тот самый момент, когда в дверях появился
вернувшийся с работы Стивен.
- Его на улице слышно.
В одной руке у Стивена почта, в другой мобильник. Его силуэт так
четок - безукоризненный костюм, тугой узел галстука, пиджак на полусогнутой
руке. Кажется, он явился в дом из совершенно иного мира, где царят порядок,
здравый смысл и спокойствие. Обойдя Дэниэла, он пересек комнату и от задней
двери махнул дочери - та застраивала наше крохотное патио башнями из
кубиков. Эмили сорвалась с места, повисла на отце, защебетала счастливо о
том, как соорудила башню высотой с себя. Подхватив ее на бедро, Стивен
вернулся ко мне и Дэниэлу.
- Почему Дэниэл плачет? - спросила Эмили.
- Я вымыла его паровозик. - Растянув губы в улыбке, я попыталась
скорчить рожицу. - Сейчас успокоится.
- Ш-ш-ш-ш, Дэниэл!
Дэниэл будто и не слышал уговоров сестры.
- Может, у него аллергия на что-нибудь, как тебе кажется? - предположил
Стивен.