"Р.Д.Лэнг. Расколотое "Я" (о шизофрении)" - читать интересную книгу автора

себя "предметной стихии" делает его бессильным: у него нет свободы в
"реальности". Более того, даже в собственном анклаве, в своем обособлении
оно постоянно подвержено (как оно чувствует) угрозе разрывающей и
поглощающей "реальности", и в то время как оно занято самим собой и
собственными объектами, оно по-прежнему очень остро осознает себя объектом в
глазах других. Таким образом, парадоксальные затруднения шизоидного
индивидуума усиливаются из-за особой природы шизоидной системы защиты,
описанной нами.
Индивидуум, вероятно, всегда обладает выбором -подтверждать свою
позицию обособления или попытаться участвовать в жизни. Однако шизоидная
защита против "реальности" обладает тем серьезным недостатком, что она
стремится увековечить и усилить изначальное угрожающее свойство реальности.
Участие "я" в жизни возможно, но только перед лицом сильной тревоги. Франц
Кафка очень хорошо это знал, когда сказал, что только через свою тревогу он
мог бы участвовать в жизни и по этой причине не лишился бы ее. Для
шизоидного индивидуума прямое участие "в" жизни ощущается как постоянный
риск быть уничтоженным жизнью, поскольку изолирование "я", как мы сказали,
является попыткой сохранить себя при отсутствии твердого чувства автономии и
целостности.
Поэтому "я" шизоида должно пониматься как попытка достичь вторичной
безопасности от первичных угроз, встречающихся ему при его изначальной
онтологической неуверенности. Одним из аспектов этой изначальной
онтологической неуверенности, не так уж несвязанным с "я", является
непрочность субъективного ощущения индивидуумом собственной жизненности и
ощущение других, угрожающих этому эмпирическому чувству. Эта проблема будет
более полно рассмотрена в главе "Самосознание".
При отсутствии спонтанных естественных и творческих взаимоотношений с
миром, лишенных тревоги, внутреннее "я" развивает всеобщее ощущение
внутреннего обнищания, выражаемое в жалобах на пустоту, мертвенность, холод,
сухость, бессилие, одиночество и никчемность внутренней жизни. Например,
один пациент жаловался на обнищание жизни воображения и эмоций. Он объяснил,
что считает это следствием собственного решения отгородиться от реальности.
В итоге, как он это выразил, он не получал никакой подпитки от реальности
для обогащения собственного воображения.
Другой пациент колебался между моментами, когда он ощущал, будто его
распирает от сил, и моментами, когда ощущал, что он безжизнен и внутри у
него ничего нет. Однако даже его "маниакальное" ощущение себя заключалось в
том, что он является сосудом с воздухом, находящимся под огромным давлением,
но, по сути, не чем иным, как горячим воздухом, и с этой мыслью пришло к
нему ощущение выпускание газа. Шизоидный индивидуум часто говорит о себе
такими словами, которые феноменологически оправдываемы при разговоре о
вакууме, которым ощущает себя "я".
Если пациент противопоставляет собственную внутреннюю пустоту,
никчемность, холод, одиночество и сухость изобилию, ценности, теплоте и
общению, которые он еще может считать где-то существующими (вера, которая
зачастую вырастает до фантастически идеализированных пропорций, не
скорректированных никаким непосредственным опытом), начинается сумбур
конфликтующих эмоций от отчаянной тоски и стремления к тому, чем другие
обладают, а он нет, до неистовой зависти и ненависти ко всему, что является
их, а не его, или желания разрушить в мире всю доброту, свежесть и