"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

водоворот подхватил и Нура. Красная пыль взвивалась из-под их ног, из-под
копыт животных, облаком стояла над становьем. Уже слышались первые ружейные
выстрелы, и едкий запах пороха вытеснял запах страха, царивший над лагерем
до сих пор. Hyp шел вперед, ничего не видя, мужчины толкали его, прижимали к
стенам шатров. Пыль сушила горло, разъедала глаза. Немилосердно жгло солнце,
прорезая толщу пыли белыми сполохами. Некоторое время Hyp брел наугад,
вытянув вперед руки. Потом рухнул на землю и вполз в какую-то палатку. В ее
полумраке он пришел в себя. В глубине палатки, у самой стенки, завернувшись
в синий бурнус, сидела старуха. Увидев Нура, она сначала приняла его за
воришку и стала выкрикивать ругательства, бросая ему в лицо камни. Потом она
подползла ближе и увидела на покрытых пылью щеках красные бороздки слез.
- Что с тобой? Ты болен? - спросила она уже ласковей.
Hyp покачал головой. Женщина подползла к нему на четвереньках.
- Ты, верно, болен, - сказала она. - Погоди, я дам тебе чаю.
Она налила ему чаю в медную кружку.
- На, выпей.
Обжигающий чай подкрепил Нура.
- Мы скоро уйдем отсюда, - сказал он не совсем уверенным голосом.
Старуха внимательно поглядела на него. Потом пожала плечами.
- Да, так они все говорят.
- Это великий день для нас, - сказал Hyp.
Но, похоже, старуха не считала, что это такая уж важная новость;
как видно, она была слишком стара.
- Ты, быть может, и дойдешь до тех мест на севере, о которых они
говорят. А я умру по дороге. - И она повторила: - Я умру по дороге, я не
дойду.
Немного погодя Hyp выбрался из палатки. Проходы между шатрами
вновь опустели, точно все живое покинуло стан. Но в темной глубине палаток
Hyp различал очертания человеческих фигур, то были старики, больные, которых
трясло, несмотря на жару, молодые женщины, державшие на руках младенцев и
вперившие в пространство ничего не видящие, печальные глаза. И снова сердце
Нура сжалось: под сенью шатров веяло смертью.
По мере того как он приближался к стенам города, все громче
звучала ритмичная музыка. Перед воротами Смары вокруг музыкантов широким
полукругом столпились женщины и мужчины. Hyp услышал пронзительный голос
флейт, который звучал то громче, то тише, потом и вовсе умолк, между тем как
барабаны и трехструнные скрипки неустанно повторяли одну и ту же фразу.
Глубокий мужской голос заунывно тянул какую-то андалузскую песню, но слов ее
Hyp разобрать не мог. Над красным городом простиралось ярко-синее
безоблачное и безжалостное небо. Сейчас должно было начаться празднество,
обычное перед выступлением в поход; оно продлится до утра, а может, и до
следующего дня. В воздухе будут реять флаги, всадники начнут скакать вокруг
крепостных стен и стрелять в воздух из длинноствольных ружей, а женщины -
вскрикивать вибрирующими, точно тремоло погремушек, голосами.
Нура захватил хмельной дурман музыки и танца, и он позабыл о тени
смерти, витавшей под сводами шатров. Он как бы уже начал свой путь к высоким
северным скалам, туда, где начинаются нагорья, туда, где нарождаются светлые
реки, воды, которых еще никто никогда не видел. И все же тоска, поселившаяся
в нем с той минуты, когда он увидел прибывающие толпы кочевников,
по-прежнему гнездилась где-то в глубине его души.