"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

пути. Словно теперь обещали осуществиться все их помыслы. А пришли они сюда
потому, что земля уходила у них из-под ног, рушилась за их спиной и не было
у них отныне пути назад. И вот они, сотни, тысячи людей, собрались здесь, на
земле, которая не могла их принять, на безводной, безлесной, голодной земле.
Взгляды их то и дело устремлялись к тому, что виднелось на горизонте, к
неприступным горным вершинам на юге, к беспредельным пустыням на востоке, к
пересохшим руслам рек долины Сегиет, к высоким нагорьям на севере. И еще
взгляд их терялся в бездонном безоблачном небе, где пылало слепящее солнце.
И тогда тревога становилась страхом, а страх - гневом, и Hyp чувствовал, как
над становьем прокатывается какая-то неведомая волна; быть может, то был
запах, поднимавшийся от палаток и со всех сторон подступавший к Смаре. Был
тут еще дурман, хмель опустошения и голода, преображавший все формы и краски
земные, изменявший цвет неба; от него на раскаленных солончаках возникали
громадные озера с чистой, прозрачной водой, а небесная лазурь населялась
стаями птиц и роем насекомых.
На заходе солнца Hyp садился у глинобитной стены и смотрел на
площадь, туда, где в ту ночь появился Ма аль-Айнин, на то ничем не
отмеченное место, где шейх опустился на землю для молитвы. Иногда вместе с
Нуром приходили мужчины и стояли недвижимо у ворот, глядя на красную
глинобитную стену с узкими окнами. Они ничего не говорили, только смотрели.
А потом возвращались в свои шатры.
Наконец, после всех этих долгих дней, когда на земле и на небе
царили гнев и страх, после долгих студеных ночей, когда люди, едва успев
заснуть, просыпались вдруг без всякой причины с лихорадочно блестящими
глазами, обливаясь холодным потом, после этого бесконечно долгого времени,
понемногу уносившего стариков и детей, внезапно - никто толком не знал
почему - все поняли: пришла пора сниматься с места.
Hyp почувствовал это еще до того, как об этом заговорила мать, до
того, как старший брат сказал ему смеясь, точно все вдруг переменилось:
"Завтра, а может, послезавтра, слышишь меня, мы тронемся в путь, мы пойдем
на север, так объявил шейх Ма аль-Айнин, мы пойдем далеко-далеко!"
Быть может, новость эту принес ветер, а может, пыль, а может, Hyp
почуял ее, глядя на утоптанную землю на площади Смары.
Новость с невиданной быстротой распространилась по всему становью,
она музыкой звучала в воздухе. Голоса мужчин, крики детей, звон меди,
ворчание верблюдов, топот и ржание лошадей - все это напоминало шум дождя,
хлынувшего в долину и увлекающего за собой красные струи потоков. Мужчины и
женщины бегали между палатками, лошади били землю копытами, стреноженные
верблюды кусали свои путы - так велико было нетерпение. Невзирая на
обжигающий зной, женщины разговаривали и перекрикивались, стоя у палаток.
Никто не смог бы сказать, кто первым принес новость, но все повторяли
пьянящие слова: "Мы тронемся в путь, мы тронемся в путь на север".
Глаза отца Нура сверкали каким-то лихорадочным восторгом:
- Мы скоро тронемся в путь, так сказал наш великий шейх, мы скоро
тронемся в путь.
- Куда? - спросил Hyp.
- На север, через горы Дра, к Сусу, Тизниту. Там нас ждет вода и
земля, ее хватит на всех, это сказал сын Ма аль-Айнина, Мауля Хиба, наш
истинный повелитель, и Ахмед аш-Шамс это подтвердил.
Мужчины группами шли между палатками, направляясь к Смаре,