"Жан-Мари Гюстав Леклезио. Пустыня" - читать интересную книгу автора

опаляла лицо. А там вдали, где вздымались цепи барханов, в каком-то
запредельном пространстве брели еще другие люди.
Но оно-то и было их настоящим миром. Песок, камни, небо, солнце,
безмолвие, страдание, а вовсе не города из железа и бетона, где слышалось
журчание фонтанов и человеческие голоса. В этом мире царил неписаный закон
пустыни, где все становилось возможным, и ты шел, не отбрасывая тени, у
самого края собственной смерти; Синие Люди, которые по невидимой дороге
двигались к Смаре, были свободны, как никто в целом свете. Вокруг них
насколько хватал глаз высились гребни сыпучих барханов, зыбилось
пространство, которое нельзя измерить. Женщины и дети ступали босыми ногами
по песку, оставляя на нем легкий след, тотчас стираемый ветром. Вдали, между
землей и небом, плыли миражи - белые города, базары, караваны верблюдов и
ослов, груженных съестными припасами, - мерцающие видения. И сами путники
были похожи на миражи, порожденные голодом, жаждой и усталостью на
бесплодной земле.
Дороги шли по кругу, они всегда возвращали к началу пути, с каждым
витком все теснее опоясывая Сегиет-эль-Хамру. Странствие не имело конца, ибо
было оно длиннее, чем жизнь человеческая.
Одни путники прибывали с востока, из-за гор Адме-Риех, из-за Етти,
из-за Табельбала. Другие - с юга, от оазиса Эль-Харик, от колодцев
Абд-эль-Малек. Они направлялись на запад и на север, к самому побережью, или
же проходили через громадные соляные копи Тегаза. И возвращались оттуда со
съестными припасами и оружием в святую землю, великую долину
Сегиет-эль-Хамра, не зная, в какую сторону направятся потом. Они совершали
свой путь, следуя движению звезд, стараясь укрыться от песчаных бурь, когда
небо становится красным и пески приходят в движение.
Так жили они, мужчины и женщины, всегда в пути, не зная отдыха. И
так они однажды умирали - от палящего зноя, от вражеской пули или от
лихорадки. Женщины рожали детей, присев на корточки в тени шатра, - две
другие женщины поддерживали роженицу, стянув ей живот широким полотняным
поясом. И с первой минуты появления на свет человек принадлежал этому
бескрайнему пространству, песку, чертополоху, змеям, крысам и в особенности
ветру - это и была его истинная семья. Медноволосые девочки подрастали,
учась бесконечному обряду жизни. Они не знали другого зеркала, кроме
манящего простора гипсовых равнин под незамутненной гладью неба. Мальчики
учились ходить, говорить, охотиться и сражаться для того лишь, чтобы
научиться умирать среди песков.

Вожатый долго стоял недвижим возле палатки со стороны мужской ее
половины и смотрел, как к песчаным холмам, к колодцам движутся караваны.
Солнце освещало его смуглое лицо, орлиный нос, длинные курчавые волосы цвета
меди. Hyp пробовал с ним заговорить, но отец его не слышал. Потом, когда
становье угомонилось, он сделал сыну знак, и они вдвоем зашагали на север по
тропинке, которая поднималась вверх, к самому центру долины
Сегиет-эль-Хамра. Иногда им встречался какой-нибудь путник, шедший по
направлению к Смаре, они обменивались с ним двумя-тремя словами:
- Кто ты?
- Бу Сба. А ты?
- Ямайа.
- Откуда ты?